Я бью ее ногой, и она переворачивается. На шее у Жени собачий ошейник, правда, поводка нет. Задохнусь еще, на фиг, говорит она, перед тем, как раздеться. Не беспокойся, говорю я. Ты связалась с нормальным мужчиной. Я не маньяк. Ой ли, спрашивает она и застегивает ошейник, глядя мне в глаза. Долго-долго.
– Знаешь, – я внезапно охрип, – а вот теперь я ни в чем не уверен.
Она кивает, мы барахтаемся в постели, и будь мы пьяны, похмелье бы выветрилось уже через час, но мы пошли на третий час, и, хлебнув воды из графина, она орет сильным, почти мужским голосом:
– Да пни же меня, так тебя, избей, ааррр!
– Получай, получай, подстилка! – ору я.
– Получай, потаскуха!
– Вззззз, – дребезжит телефон.
– Это кто здесь слабак, ты, тряпка?! – ору я.
– Нн-на! – реву я.
– О-о-о, – ухает она где-то из-под живота.
– Д-да, – продолжает она.
– Вззз, – верещит телефон.
– Ыых! – реву я.
– Оох, – меняет голоса Женя и жалобно пищит.
– Н-на! – радостно реву я.
– Вззззз!!!! – орет телефон.
– Да?! – срываю я трубку, задыхаясь.
В трубке молчат. Так долго, что я успеваю остыть. Но из Жени не выхожу. Наконец молчание прерывается незнакомым голосом.
– Лоринков? Здравствуйте. Вас беспокоит…
– …бывший муж Светланы, – впервые в жизни оказываюсь провидцем я.
– В качестве полицейского, – легко соглашается он. – Не могли бы мы встретиться?
– Запросто. За…
– Я бы подъехал.
– Сегодня?
– Вы так неожиданно выписались…
– Послушайте, – говорю я, – я еще не очень хорошо себя чувствую и…
– Отвезти вас в больницу?
– Да ну вас, – говорю я.
– Нужно поговорить. Просто поговорить, – объясняет он, – выяснить, почему именно она так сделала…
– Не знаю, – быстро говорю я, вспомнив ту часть монолога Светы, которая касалась моих измен, и поняв, что сказал это слишком быстро, хлопаю себя по лбу.
– Вы же знаете… в жизни всякое бывает… – мямлю я.
– Возможно, она была расстроена из-за вашего расставания? – пытаюсь нанести удар я, но моя стойка слишком слаба даже для самого страшного удара.
– А разве она вам не сказала? – вкрадчиво спрашивает он.
– Нет, – говорю я, припоминая что-то о доведении до самоубийства, но ведь я и не доводил в прямом смысле, мать вашу…
– Так я заеду? – мягко спрашивает он.
– Да, – говорю я.
Потом вспоминаю про то, где, собственно, нахожусь. Пять минут, и я воспрял. Быстро завершаю, соскакиваю с кровати и бегу в душ. Женя говорит вдогонку:
– Приготовить тебе хот-дог, милый?
Она не умеет готовить. Я горько вздыхаю и мылюсь. Так я и знал.
