— Любопытное умозаключение, — говорит Филип, — хотя и несколько сложное.
— Вы любите сложные ходы и педантично, до мельчайших подробностей разрабатываете ваши проекты. Эта тщательность видна и в реализации убийства Асенова. Это ВАШ ПОЧЕРК, Манев!
— Мой почерк действительно отличается четкостью, — нахально усмехается Манев. — Не забывайте, что моя профессия — шрифты и этикетки. Но этим, собственно, исчерпывается практическое применение моего почерка.
Я пропускаю его слова мимо ушей. — Вы, Манев, допустили два—три существенных промаха. Взять хотя бы ваше алиби. Если бы ваша логика была более высокого полета, вы бы сообразили, что иногда непоколебимость алиби может вызвать подозрение. Вы сфабриковали алиби с помощью поступка, который не вяжется ни с вашим характером, ни с реальностью возникшей ситуации. Вы, предпочитающий действовать тихо, вдруг пошли на публичный скандал.
— Неужели вы не понимаете, что Асенов был мне антипатичен? Я вообще не симпатизирую типам, чья самоуверенность держится на туго набитом кошельке.
— Значит, вы считаете, что он был туго набит?
— Не придирайтесь к избитому выражению, — пренебрежительно бормочет Филип.
— Это выражение полностью соответствует сведениям, которые вы имели о бумажнике Асенова. Их вы получили от Магды. И если уж говорить откровенно, я нарочно дал ей возможность уведомить вас об этом. Полагал, что эта новость активизирует ваши действия.
— Если бы я знал, какие выводы можно сделать из одного несчастного совпадения, я бы не торопился, — отвечает Манев.
— Если бы вы знали некоторые вещи, вообще не стали бы организовывать убийство Асенова. Вас слишком увлекла забота о собственном алиби. Вы забыли, что рядом с убийцей постоянно действовал его наставник. И эту роль играли вы!
— Вы тоже забываете о некоторых элементарных вещах, — пожимает плечами Филип. — Я вовсе не обязан доказывать свою невиновность — вы должны доказать мою вину.
— Именно этим я и занимаюсь. И должен сообщить, что конец уже близок. Но может быть… МОЖЕТ БЫТЬ, вам лучше признаться самому, чем полностью отрицать факты?
При всем желании не могу признать того, чего не было.
— А как объяснить операцию со снотворным?
— Что—то не улавливаю вашу мысль, — нагло говорит Манев. — Не понимаю, о чем вы говорите.
— О том, как вы инструктировали Магду.
— В самом деле не могу понять, — продолжает изображать недоумение Филип.
— А вот Магда все поняла и даже дала письменные показания.
— Таких старых ваших клиентов, как Магда, вы можете заставить написать все, что угодно. Тем более, у Магды на меня зуб…
