— Чей телефон?
Я объяснил, что познакомился с девкой, в трамвае, там и записал.
— Первые три цифры! Смотри! Это номер конторы…
— Не знаю. Я не спрашивал, где она работает.
— Значит так, воры. Назад дороги нам нет. Только вперед… — Тут тоже боролись за поднятие собственного авторитета и мой обвинитель не был исключением. — Мент сидел тут с нами и все накнокал… Если мы его отпустим, завтра всех повяжут…
— А за базар ответишь? — Я вскинулся, с понта мог задушить его в своем праведном воровском гневе.
— Отвечу!
Нашлись и такие, что меня поддержали. Несколько молодых воров.
— Кончай! Свой он. Не видишь?!
Я запомнил каждого из них и мысленно поклялся, что, если выберусь живым и мне предоставится случай, обязательно отблагодарю — во что бы ты ни стало вытащу, освобожу, отпущу…
— Воры! Вы свидетели…
— Пусть кто-нибудь позвонит…
Я сидел на стуле, раздетый донага, и безостановочно жевал орбит без сахара.
Любая нестыковка грозила мне смертью — мои новые знакомые, не задумываясь, посадили бы меня на нож…
Воры тут же постановили: одна из проституток наберет записанный на билете номер телефона и прокричит в трубку, типа, "Петровка! срочно выезжайте, тут разбой в подъезде…"
Немедленно нашлась и девка, пожелавшая сыграть роль жертвы ночного разбоя: худая, рижского разлива рыжая сучка.
— Дайте! Я!
— Звони!
В кабинете на Петровке, 38, в крыле, где раньше размещалось Оперативное Управление, к утру собрались коллеги.
Я уже знал, что должно произойти дальше.
Тот, кто снимет трубку, сразу назовет себя и добавит официальное:
— "Слушаю!"
На этот счет существовала то ли инструкция, то ли традиция.
Некоторые особо прыткие из нас добавляли еще и свое лейтенантское или капитанское звание…
Мою игру можно было считать проигранной.
"Это всё! Мой бесславный конец…"
Подробности происшедшего я узнал уже потом, когда унес ноги.
К утру опера в кабинете расслабились, некоторые дремали. Среди них и Пашка Вагин тоже…
Рембо — в то время уже добившийся определенной независимости, удачливый, старший опер, успел даже поправить настроение стаканом портвейна. С его ростом и весом это проходило вовсе незаметно для начальства и тех, кто его недостаточно знал.
Мое счастье, что этой ночью ближе других к телефонному аппарату оказался именно он.
Рембо снял трубку не сразу. Может посчитал, что звонит начальство.
— Алло! — Он с понта дремал.
Женский голос прокричал с надрывом:
— Алло! Это Петровка? У нас тут разбой в подъезде!..
Что подсказало Рембо заподозрить подвох? Смутило в первой ее фразе? Или в истеричном крике…
