Во все?
Григсби. Во все!
Фотэрингей (на секунду задумываясь). И Сан-Франциско как раз в одном из таких уголков, а?
Григсби. Надо полагать. А что?
Фотэрингей. Да так, пришло в голову. Вы случайно не знаете, сэр, сколько отсюда до Сан-Франциско?
Григсби. Недели три или месяц, наверно. А почему вы об этом спрашиваете?
Фотэрингей. Три недели, не меньше?
Григсби. По крайней мере. А что?
Фотэрингей. Просто хотел узнать. У меня там родственник один.
Наплыв, а следом красочный эпизод в сан-францисской больнице. Мы видим форму мистера Уинча, его каску и пояс, которые висят то ли на вешалке, то ли в шкафу, их внимательно рассматривает нахальный репортер (Y). К самому Уинчу является еще один, уже более интеллигентный репортер (дальше он зовется X). (Репортеры, участвующие в разговоре, обозначены X, Y, Z). В кадре появляется мистер Уинч, с забинтованной головой, в кресле на колесиках, окруженный вездесущими газетчиками (с весьма характерной внешностью).
X. Это все, что вы можете нам сказать, мистер Уинч?
Уинч. Да, это все, что я могу вам сказать.
Y. Но это же бред сумасшедшего.
Z. Никакого просветления.
Уинч уходит за кадр. Крупным планом — беседующие репортеры. Среди них один, X, — человек более тонкого понимания, чем остальные; он потрясен случившимся.
Y. Все равно, ребята, этот материал не пойдет. Малый просто свихнулся.
Z. Что он все-таки плел насчет каких-то роз и ежевики?
X. А между тем одет он был в самую настоящую английскую полицейскую форму. Слово даю, в этом что-то кроется. Из области Четвертого Измерения или тому подобного.
Y. Откуда он свалился? Вот единственное, что интересует меня.
X. А что вы думаете насчет его формы?
Z. К черту форму! Эд про это не тиснет ни строки. Мы в Соединенных Штатах привыкли, чтобы люди исчезали. Вот это чистый материал. Но ведь он не исчез, а появился. Нет, этим никого не удивишь.
X. Говорю вам, в одежде все дело, да и записная книжка у него вся обуглилась.
Z. И записи невозможно разобрать!
X. Но одно все-таки ясно: он самый настоящий английский полисмен и попал сюда прямо из Эссекса. В мгновение ока. Как? Одному богу известно. Но так быстро, что его башмаки и записная книжка обуглились.
Y. Можете преподнести это как материализацию духа!
Z. И убеждать в этом простаков, которые читают вашу газету. А мне место терять неохота.
Y. Вот-вот, морочить людям голову.
X. Это же блестящая сенсация! Нам всегда нужно искать что-нибудь свеженькое. И вот, пожалуйста, вам свеженькое — ничего подобного раньше не случалось. Но так как мы не можем подогнать эту историю под знакомый шаблон, придется от нее отказаться. Ничего не попишешь, ребята. Точно так же, как отказались бы писать о полете в воздухе, о подводных лодках или радио полсотни лет назад. Это сверхновость. А сверхновости не для газет. Ей же ей, нет на свете ничего более низкого и жалкого, чем человеческое воображение! Мы свидетели самого удивительного и невероятного происшествия, но даже заикнуться о нем не смеем…
