— Подите сюда, — подозвал он мужиков. — Держите.
К вечеру для Казанской сколотили специальные носилки, а для Спасителя приготовили специальный рушник.
6
С утра на улице было благодатно и радостно. Тени были длинны, трава в них не выглядела такой пожухлой и жёлтой, обдувал лёгкий ветерок, а поднимающееся солнце не казалось злым. Отец Василий вышел к храму в семь часов, чтобы ещё раз проверить приготовленное накануне. Вчерашние заботы неожиданно принесли ощущение праздника. И это праздничное настроение несколько смущало батюшку: вроде как беда, собрались идти Бога молить о заступничестве и спасении, а тут — праздник.
Подойдя к храму, отец Василий изумился: там уже кучковался народ, рассевшийся в теньке кладбищенского забора. Завидев батюшку, люди поднялись и потянулись под благословение.
— Вы чего в такую рань-то? — спросил, благословляя, отец Василий.
— Так мы самые дальние в округе, а дальние быстрее всех доходят.
Через полчаса изумление отца Василия выросло ещё больше — столько народу и на Пасху не собиралось. Ровно без пятнадцати пришёл отряд из спортивной школы, которому предстояло посменно нести носилки с Богородицей и хоругви. Без пяти приехало руководство волости. Машины пришлось оставлять в стороне и, пока шли к храму, почти сливались с народом, если бы, конечно, не въевшаяся унифицированность в одежде, словно соблюдался некий дресс-код — тёмные штаны, пёстрые серенькие рубашки с короткими рукавами и белые бейсболки с длинными козырьками, закупленные, видимо, накануне в сельмаге.
Семён Алексеевич ощущал себя несколько непривычно. С одной стороны, было нормально, что его узнавали, здоровались, давали дорогу, кто-то попытался пожать руку, кто-то благодарил и невольно, само собой, отмечалось, что хорошее и нужное мероприятие организовали в районе. С другой стороны, несмотря на то, что вчера, и правда, пришлось вплотную позаниматься оргвопросами, даже распоряжение по доскам для носилок, на которых сейчас стояла большая икона, пришлось отдавать самому да ещё до позднего вечера теребить глав поселений по явке и т. д. и т. п., он не чувствовал себя здесь хозяином. Ему уже ничто не подчинялось, даже ребята из спортшколы. Иная сила главенствовала тут и он никак не мог понять, в чём эта сила, перед которой невольно возникал трепет. Но страха, как, например, полгода назад, когда в район приезжал губернатор, не было.
Вышел отец Василий, который в золотом облачении выглядел по-царски торжественно. Но и он не был главным, а лишь видимой частью невидимой силы, вовлекающей всех в общий поток. И Семёну Алексеевичу тоже захотелось стать ей сопричастным. И он подумал: а разве вчера, когда готовили крестный ход, он уже не был вовлечён этой силой? Не она ли уже тогда начала руководить им и, отдавшись ей, так легко вдруг всё стало складываться, получаться и находить своё место?
