Он встретился глазами с отцом Василием, тот слегка кивнул и радостно-удивлённый взгляд священника, показалось, говорил о тех же чувствах, что переживал глава района. И напряжение ушло. Надо просто слиться с этой силой, стать её частичкой — и всё разрешится само собой. А что именно разрешится, Семён Алексеевич додумать не успел — начался молебен.
Когда отец Василий кропил сельчан водой, Семён Алексеевич невольно потянулся за всеми и, когда капли щедро упали на него, неожиданно вспомнил детство, когда собирались на майскую демонстрацию. Было так же весело и радостно. Была весна и все ждали чего-то нового и хорошего. А как здорово было пройти по небольшой площади, где на маленькой трибуне стояли начальники и тоже в ответ весело махали руками и видно было, что и они ждут нового и хорошего. И вот это ожидание неизбежно хорошего, что должно непременно случиться, объединяло людей. Потом мужики напивались, ребятня убегала за село, а вечером матери бранились то ли на них, то ли на мужей, то ли вообще на всё окружающее и продолжалась обычная жизнь. А теперь… Теперь перед кем они идут? Семён Алексеевич невольно посмотрел на небо.
Нет, хорошо, что он согласился на крестный ход. Предложил-то Иван Петрович, старый партиец, который, сколько помниться, при всякой власти сидел в администрации, причём совершенно на разных должностях, от первого помощника до завхоза, никакая власть не могла обойтись без него. Против выступил главный врач больницы. Он громко фыркнул и сказал: «Хватит дурью маяться, лучше бы мелиорацией занялись». Упрёк был, в общем-то, справедливый. После прошлогодней засухи мысли такие посещали, нарисовали даже проект, но денег, как всегда, не хватало, а потом решили, что второй год подряд засухи не будет. И вот на тебе. А Пилюлькин ещё наехал на Ивана Петровича: невероятно, мол, что именно от вас, старого коммуниста, слышать такую глупость. На что Петрович невозмутимо отреагировал: «Так кому ж, как не нам, коммунистам, знать, что Бог есть, мы ж всю жизнь против него боремся». Вечером, когда окончательно согласовывали маршрут, пришёл медик и опять стал шуметь: он категорически против, потому что погоду обещают за сорок и не исключены случаи тепловых ударов. Иван Петрович отмахнулся, как от мухи: «Ишь, как бесёнок нервничает». Семён Алексеевич посмотрел на своего главного врача, как тот крутится вокруг стола и дёргает за руки то одного, то другого, и рассмеялся.
Крестный ход дружно двинулся по селу. Казалось, всё село вышло, только старые да малые оставались стоять вдоль дороги. Старухи крестили идущих, дети махали руками, старики смотрели из-под руки. «Как на войну провожают», — подумалось Семёну Алексеевичу.
