Дверь запиралась на задвижку и американский замок с внутренним ключом; на ночь накидывали цепочку и задвигали два засова. Изо всех сил стараясь не толкать друг друга, Анна-Вероника и ее отец затеяли нелепую и отчаянную борьбу: она силилась отпереть дверь, он — удержать дверь на запоре. Девушка ухватилась за ключ, пытаясь повернуть его, мистер Стэнли грубо и больно стиснул ей руку, зажав в ней стержень ключа. Он стал выкручивать ей кисть. Она закричала от боли.
Неистовый стыд и отвращение к самой себе охватили ее. В ней проснулось сознание разбитой привязанности, огромного, унизительного несчастья, свалившегося на них.
Она вдруг прекратила борьбу, отступила, повернулась и бросилась вверх по лестнице.
Послышался не то плач, не то смех. Добравшись до своей комнаты, она захлопнула дверь и заперла ее на ключ, как будто все еще опасаясь насилия и преследования.
— Боже мой! Боже мой! — Она расплакалась. Сбросив манто, «невеста Корсара» стала ходить по комнате в мучительном душевном волнении. — Почему он не может спокойно объясниться со мной, — бормотала она, — вместо того, чтобы действовать вот так?
А затем наступила минута, когда Анна-Вероника сказала себе:
— Нет, я этого не потерплю. Я пойду на бал.
Сначала она подошла к двери, затем повернулась к окну, открыла его и выбралась — чего не делала уже целых пять лет, ибо стала взрослой, — на плоскую оцинкованную крышу пристройки, где на втором этаже находилась ванная комната. Однажды она и Родди спустились отсюда по водосточной трубе.
Но то, что может позволить себе шестнадцатилетняя девочка в короткой юбке, не к лицу девушке двадцати одного года в маскарадном костюме и манто. И как только ей удалось самой, пока без посторонней помощи, это понять, она вдруг увидела мистера Прэгмара, владельца оптового аптекарского склада, живущего за три дома от них, который прохаживался по своему саду, чтобы нагулять аппетит перед обедом; он вдруг остановился, как зачарованный, и, забыв о своем моционе, внимательно наблюдал за ней.
Очень трудно сохранить корректный вид, возвращаясь в комнату через окно; оказавшись благополучно у себя, она со злостью стала потрясать кулаками и бесшумно метаться по комнате, как бы исполняя танец ярости.
Потом, сообразив, что мистер Прэгмар, вероятно, знаком с мистером Рэмеджем и может описать ему эту историю, Анна-Вероника почувствовала новый прилив гнева и, вскрикнув «Ой!», повторила некоторые па из своей пляски в новом, более исступленном темпе.
