— Ты опасный человек, — процедила сквозь зубы Хасми.
— Да, но не для добрых людей, — медленно проговорила незнакомка. — Это… как легкое усилие. Если я его не делаю, я ничем не отличаюсь от кого бы то ни было. Я — обычный человек.
— Хочется верить, — осторожно заметил Харк.
— Эпп не знал, где нас искать, — добавила Хасми.
— Верно, — кивнула незнакомка. — Но Харас наведывался к Эппу. Под чужим именем, но наведывался. Справлялся о возможности Лале вернуться в Хилан, востребовать кусок земли за городской стеной, где некогда стоял дом ее отца. Эпп не смог ему помочь, но не забыл об этом случае. Дальше было уже не так сложно. Я нашла лодочника, который перевозил Хараса через Хапу. Нашла струг, на котором рыжебородый спустился к устью Блестянки. А вскоре отыскала и дом за болотами на окраине Дикого леса, где Харас, Лала и их четверо детей вполне счастливы.
— Уже четверо? — удивился Харк.
— Они живут обособленно, — пожала плечами незнакомка. — Держат кузню и маленькую пекарню, коптят рыбу. Обслуживают лесорубов и сборщиков ягод. А долгие вечера там так тихи и безмятежны, что я удивляюсь лишь четверым детям. Боюсь, что я бы рожала каждый год по одному.
— Но и они не знали, где нас искать! — воскликнула Хасми.
— Да, — кивнула незнакомка. — Но мне хватило для поисков того, о чем они вспомнили. О том, что ты, Харк, собирался отправиться туда, куда не забредают хиланские ловчие, да хотел заниматься тем, что тебе знакомо, то есть трактиром. И о том, что на милом лице Хасми все еще остаются едва различимые точки на губах после страшных пыток.
Хасми побледнела и прикрыла губы ладонями.
— Не так уж много трактирщиков, чьи жены несут такие следы на лице, — добавила незнакомка.
— Ей зашивали рот! — процедил сквозь стиснутые зубы Харк.
— Я знаю, — вымолвила незнакомка и поднялась. — Мужество, с которым твоя жена приняла выпавшие на ее долю испытания, достойно преклонения. Я бы не хотела оказаться на ее месте. Не уверена в собственной стойкости.
— И ты ходила по Текану и Вольным землям и расспрашивала обо мне? — помрачнела Хасми.
— Я даже не заводила разговоров о вас, — покачала головой незнакомка. — Я нарисовала на своем лице похожие шрамы и притворилась обычной путницей, торговкой лентами и стеклянными бусами. Они у меня и теперь есть. Уже в пятом трактире я услышала, как один из торговцев думает о том, что нет прощения пустотной мерзости и слугам ее, если они не только убивали людей, но и издевались над ними. И о том, что уже вторая женщина с такими отметинами — слишком много для одной дороги. Дальше все было просто. Еще раз прошу прощения, Хасми, что заставила тебя вернуться к нелегким испытаниям даже в мыслях.
