Была зима 1966 года.
Корней Иванович шагал впереди меня по узкой тропинке, пробитой в глубоком снегу. Я семенил за ним. Вдвоем на тропинке уместиться мы никак не могли.
-- Прочитайте же свои стихи,-- сказал Корней Иванович, не оборачиваясь.
Положение для чтения стихов было не самым выгодным, даже незавидным. Но другого случая почитать Чуковскому свои стихи могло и не представиться, и я начал:
Жили-были лилипуты,
Лилипуты-чудаки!
-- Что-что? -- оборотился Чуковский.
-- Лилипуты!
-- Ага, лилипуты. Ну и что они делали?
-- Жили.
-- Хорошо,-- сказал Корней Иванович, шагая вперед.-- Давайте дальше. И погромче.
Ели, пили лилипуты,
Примеряли пиджаки,-
продолжал я, стараясь угнаться за Чуковским,-
Лили, лили лилипуты,
Лили, лили лимонад!
-- Лимонад? А вы знаете, какой хороший лимонад пил я в Тбилиси?
Чтение стихов несколько прервалось. Я слушал про тбилисский лимонад, по-прежнему семеня за Корней Ивановичем. Наконец, он сказал:
-- Продолжайте.
-- Может, начать сначала?
-- Зачем же. Я все помню. Жили лилипуты, пили лимонад.
-- Все-таки начну сначала, чтоб ритм не прерывался.
-- Ну, пожалуйста,-- сказал Чуковский. По узкой снежной тропинке Корней Иванович уходил от меня, и я, догоняя, кричал ему в спину:
Жили-были лилипуты.
Почему-то меня это смешило, что я читаю в спину огромному Чуковскому, и я орал весело. Но дальше лимонада все-таки не двинулся -- Чуковский вдруг остановился. Перед нами стоял на тропе человек. Это был изумительный писатель Борис Владимирович Заходер. Он поклонился Чуковскому. Корней Иванович поклонился в ответ. Они разговорились. Я стоял за спиной Чуковского, не зная, что делать с лилипутами.
-- А вот смотрите-ка,-- сказал Корней Иванович, оборачиваясь ко мне.-Вот -- юный поэт. Он про лилипутов написал.
-- Знаю, знаю,-- сказал Борис Владимирович.-- Добрый день, читал, читал.
К чести Бориса Владимировича надо сказать, что в те времена он не читал ни одной моей строчки. Не печатали.
Прогулка обрастала людьми.
Вышли с тропы на широкую расчищенную дорогу. Здесь оказалось несколько бородатых литераторов с палками в руках. Среди них самым бородатым и, так сказать, самым палкастым был Лев Зиновьевич Копелев. Копелев приветственно замахал палкой, Корней Иванович махнул своей палкой в ответ.
Скоро уже небольшая толпа ходила вокруг Корней Ивановича, а сам Корней Иванович двигался то к своему дому, то к дому творчества писателей. Я шел чуть сбоку, чуть сзади. Лилипуты откипели во мне.
