Не найдя подобающих слов, чтобы закончить свою мысль, она лишь развела руками.
– Предположительно, в дальнейшем Добровольский собирался удочерить Уфимцеву, – продолжил Гришайло. – Он понимал, что не сумеет по-другому добиться разрешения. В силу уже замеченного моим процессуальным оппонентом, товарищем защитником, соответствующие органы, скорее всего, не дали бы согласия.
– Протестую, ваша честь! – вновь вскочила с места адвокат.
Зуева с удивлением на нее посмотрела, как бы вопрошая – что та на сей раз имеет в виду?
– Предположения прокурора относительно намерений свидетеля ничем не подкрепляются, – пояснила Черняк.
– Вы правы... – на всякий случай судья заглянула в лежащий перед ней листок, – Екатерина Степановна. Однако в самом факте желания удочерить ребенка нет ничего криминального или плохого. Или вы располагаете какой-либо дополнительной информацией?
Судья лишний раз захотела убедиться в том, что за вопросами адвоката ничего не стоит.
– Нет, не располагаю, – сникла адвокат.
– Тогда, если вы не возражаете и если Виталий Титович настаивает, мы не станем вычеркивать его слова из протокола.
Она и сама пыталась понять, к чему это заявление прокурора. Неужели фиксирует дополнительные юридические зацепки, на случай какого-нибудь неожиданного поворота событий? Скорее всего, прокурор уже выстроил свою твердую линию ведения процесса, от которой, чувствуется, он не намерен ни на шаг отступать.
Гришайло продолжил излагать подробности опекунства над Настей, рассказывал о том, как ей жилось в доме Добровольского, как складывались бытовые условия.
– Ей и вправду пришлось нелегко, – констатировал он. – Новоявленный опекун охотно мирился с тем, что девчушка взвалила на себя весь груз домашних забот: убирала, готовила, таскала на себе воду и продукты из магазина...
Зуева видела, что никакой сочувственной реакции у присутствующих его слова не вызвали. Захолустье – не столица, тут детей с раннего возраста приучают вести домашнее хозяйство. Экая невидаль!..
Но вот Гришайло вплотную приблизился к моменту, когда, по его замыслу, пришла пора взяться за Дмитрия Сироткина. Присяжные вновь оживились.
– Ваша честь! Я не случайно начал с изложения фактов опекунства над гражданкой Уфимцевой. Именно она в этом деле потерпевшая. И, заметьте, от чьих рук? Такого же, как она, детдомовского воспитанника, которого сердобольный гражданин Добровольский взял в подопечные раньше, чем Настю. По сути, Добровольский брал ее на воспитание еще и с неизбежной мыслью создать в доме уют и тепло, в том числе и для другого своего подопечного. И чем тот отплатил?! Истинное лицо подсудимого я предполагаю осветить ниже.
