Кто, черт возьми, в этом виноват?! – этот вопрос преследовал его. Вроде кто, как не он сам? И в то же время – не он. Или, точнее, не только он.
– А ты как считаешь? – спросил он в лоб Васильева, который, не перебивая, выслушал исповедь бывшего коллеги. Гульба в гэбэшном лесу между тем продолжалась своим чередом.
– Я как считаю? – на всякий случай переспросил тот. – Да-а! То, что ты рассказал, приятель, так просто не переваришь. В трех соснах легче заблудиться. Оставляя за скобками твою пьяную интрижку, скажу лишь одно: Ростовцев с резидентом тебя и подставили. Лихо закрутили. Резидент-то нашелся?
– Кто его искал? – явно удовлетворенный заключением приятеля, вяло ответил Николай. – Наверняка у них была своя крыша. Ты ж помнишь, как тогда было. Удивительно еще, как всю Лубянку не разобрали по кирпичикам. Все тащили.
– Вот-вот, – согласился собеседник. – Теперь зато твой Ростовцев жирует на «те самые» денежки. И, конечно, не один. Чем плох стартовый капитал для бизнеса?
А ведь он прав! Ростовцев барствует, работу предлагает. Явно хочет откупиться. Не получится! Он, Андронов, потомок княжеского рода, и такое унижение…
Нет-нет, он не простит. И в подачках никаких не нуждается.
Жуткая ненависть, перемешанная с мучительной завистью к Ростовцеву, буквально разрывала душу. Как ни странно, схожий взрыв эмоций он уже испытал сегодня утром, когда по «ящику» объявили решение суда по мерзкому олигарху Данисту.
– Ты слышал, Васильев, что судьи решили не выпускать Даниста? – выпалил Андронов.
– Что это ты, как иголка на старой пластинке, перескакиваешь с одного на другое? При чем тут Данист? Где он и где твой Ростовцев?! – Бывший коллега недоуменно поглядел на Николая. В его глазах забегали тревожные искорки. – К чему ты вспомнил, Николаша? Я что-то не секу.
Теперь настала очередь изумляться Андронову.
– Чего уж не понять. Один своровал у государства, другой – у меня. Только один теперь на нарах, а другой – на скамеечке с нашим генералом. А ненавижу я их одинаково. Собственными руками задушил бы обоих.
Закипала неудержимая ненависть к классовым врагам. Андронов вдруг отчетливо осознал: теперь ему больше нет надобности придумывать образ врага, ибо враг встал перед глазами во весь рост – конкретнее не бывает! Сука!
– Спасибо, Васильев! – Бывший майор бросился обнимать однокашника. – Ты мне глаза открыл, братишка. Хотя, думаешь, я не понимал, что тогда, в Цюрихе, Ростовцев свалился мне на голову не случайно?! Только я эти подозрения гнал от себя метлой. Все-таки товарищи, как-никак. Слышал бы ты, какие тогда, в цюрихском кабаке, он тосты произносил! За дружбу и всякое…
