Эта неистребимая трудность души выворачивала ее и растряхивала через сито возмездия оказавшуюся никчемной жизнь молодой женщины. Хотелось бежать впопыхах, куда попало, с чем попало без оглядки — только бы склеить в единое целое то, что пока еще питалась надеждой. Так в часы досуга, уйдя от земных хлопот, забот, мы будоражим память светлыми фотовспышками потерянного счастья. И отталкиваясь от этой прекрасной взлетной полосы, мы придумываем новые условия нашей жизнерадостности, окружив себя новыми обстоятельствами, чтобы позже, вместе с перегруппированным счастьем материализоваться наяву.
Арманд задумывался, а надо ли знать ему, кто настоящий отец ребенка? Если не он, то Дианы ему не видать. А он, действительно, за это время сумел к девушке проникнуться всей душой. Надеяться на авось Арманду не хотелось. Говорить родителям о своих сомнениях резона нет. А, если окажется, что ребенок не мой, то они будут категорически против, чтобы я вообще кружился возле Дианы. Им нужна только родная внучка. Надо, скорее всего, наехать на руководителя поликлиники так, чтобы он при любых анализах подтвердил мое отцовство. Вернее взять его за жабры, хорошо дать на лапу, а с врачом, что занимается непосредственно этим делом, он сам пусть и договаривается. В любом случае, все это происходит в ранге конфиденциальности. Сам отец звонил руководителю поликлиники и попросил лично проконтролировать этот процесс. Как говорится, без пыли и шума, ну и, конечно, безо всяких любопытных ушей. По рассказам отца, этот руководитель чем-то обязан ему в жизни и дорожит знакомством с отцом. Это хорошо, легче будет с ним договориться. Ладно, — успокоились! — надо ехать и договариваться. Арманд взял из сейфа приличную пачку денежных купюр и отправился в путь. В поликлинике он поднялся на второй этаж, где находился кабинет руководителя. Постучав в дверь, без всякого разрешения вошел. Руководитель, Павел Андреевич Лукин, посмотрел с удивлением на вошедшего к нему и в резкой форме попросил:
— Молодой человек, я разве разрешил вам войти? Что это за бесцеремонность?
— Я Арманд Зариньш, сын мэра и у меня к вам серьезный разговор, так что присядьте и слушайте меня внимательно, — начал играть роль крутого парня Арманд.
Руководитель ошалел от такой дерзости, но возражать не стал. По виду его было видно, что он чего-то боится и готов безоговорочно подчиниться.
— Мой отец звонил вам по поводу теста и просил о строжайшей конфиденциальности.
