К трем часам стрельба приблизилась. Митя и Степа побежали к знакомому дому, находившемуся на центральной улице. Красноармейцы полубегом, держа в руках винтовки, шли по тротуарам и тащили на плечах разбухшие мешки. Какой-то горожанин, увидав знакомого, выглядывавшего из окна, не выдержав, крикнул:
- Белые уже за Двиной!
- Слухи распускаешь! - коротко сказал солдат и ударил горожанина в спину прикладом. Горожанин упал у подъезда и только через минуту приподнял от мостовой искаженное болью лицо.
Со второго этажа было видно, как в небе белыми птицами кружили аэропланы. По аллеям уже несли на носилках раненых и тащили их под руки. Аэропланы, делая круги, снижались над Эспланадой, и вдруг с голубого неба посыпалась частая трескотня, а земля задрожала от тупых разрывов бомб.
- Белые в городе! - донесся отчаянный крик скакавшего во весь опор ординарца.
Оборвало поток отступавших серых шинелей, удаляясь, стихал грохот, только били батареи. Дорога была пуста. В этом пространстве родилась окруженная шумом тишина. Несколько шинелей и винтовок, оброненных во время бегства, валялось на камнях, и Митя напряженно смотрел, ждал первого человека, который должен был вступить на этот голый участок, состоящий из камней и деревьев.
- Наши! - крикнул радостно Митя. Женщина подбежала к окну, занятому мальчиками.
- Что вы?! - нервно засмеявшись, сказала она по-русски и прижала руку к сердцу.
Несколько солдат в немецких касках шли посредине дороги и изредка прикладывали к плечам винтовки. За ними несли на руках пулемет. Тахали выстрелы. Колонна шла сзади. Солдаты остановились у Окружного суда. Из здания кто-то выбежал, за ним погнались и закололи его ударом в спину.
Мальчики выбежали на улицу. Еще метался на бульварах самокатчик, делая круги, но, сбитый выстрелом, свалился у собора и остался недвижим, а у лежащей на земле машины кружилось колесо. Вдалеке незнакомые люди часто перебегали через дорогу, ложились, и тогда эхо выстрелов тупо отскакивало от стен. Солдаты в касках побежали туда. Впереди них шел совсем еще мальчик. Он останавливался, смотрел в бинокль, потом, взмахнув рукой, бросился вперед. В переулке кучка солдат затопталась на месте, прокричала и побежала дальше. На тротуаре осталось два трупа. Аэроплан выпустил не то серебряный шар, не то ракету. Квартал был занят.
Митя со Степой подбежали к пулемету, стоявшему в конце бульвара. Степа, говоря что-то по-немецки, жал солдатам руки, а потом сел верхом на пулемет и, размахивая руками, что-то запел. По улицам бежали, смеясь и плача, люди. Молодой унтер-офицер просил публику отойти, говоря, что пулемет из-за толпы стрелять не может. Но взволнованные люди его не слушали, и он, разводя руками, улыбаясь, что-то докладывал офицеру.
