— Гоша Рите изменил, — скороговоркой выдала жена.
Я на секунду замер, потом пожал плечами:
— В чем трагедия?
Жена испуганно отмахнулась:
— При чем здесь трагедия? Неприятно же!
— Не понимаю… Гоша не единственный ее любовник.
Жена вздохнула:
— Ну да… конечно… Но она сейчас очень расстроена. Только что рассталась с ним, едет домой…
— Она что, за рулем? — Я сразу же подумал о том, что расстроенная Рита может запросто попасть в какую-нибудь весьма неприятную дорожную ситуацию.
— Позвони ей, скажи, я сейчас подъеду и заберу.
Жена замялась:
— Сереж, она просила ничего тебе не рассказывать.
— Да плевать мне на твои рассказы. Скажи, что соврала мне, мол, у нее голова болит, плохо себя чувствует, неважно.
Аня схватила трубку, набрала:
— Рит, ты где? — воскликнула, прислушалась, быстро закивала, соглашаясь, — да, да, конечно. Хочешь, Сережа за тобой приедет?…Нет, что ты! Я ничего не сказала! Что? Уже почти добралась? Ну ладно… Хорошо, давай там, осторожно.
Она положила трубку, я понял, что ехать никуда не надо, и расслабился.
Позднее Рита позвонила еще раз. И снова жена надолго повисла на телефоне.
Что мне до нее? По идее я вообще не должен был реагировать на все эти дрязги, тем более Ритины. Я абсолютно запутался в ее мужиках, сколько их, кто они и зачем? Так поди ж ты, меня почему-то взволновало сообщение о Гошиной измене. Почему? А вот так — мы переживаем о тех людях, которые нам ближе, я попросту успел привыкнуть к Рите, а Гоша по-прежнему оставался для меня посторонним человеком. Следовательно, Риту было «жальче».
Жена, волнуясь, делилась подробностями:
— Она чувствовала, говорит, вела себя, как последняя дурочка, верила на слово, никогда, ни сном ни духом. И как назло, он оставил телефон на кухне. А она на работу собиралась, рука сама потянулась, там даже блокировки не было. Он и не думал прятаться от нее. Все открыто, эсэмэски, телефоны, фотки обнаженных девиц. Он ей еще говорил, чтоб не приезжала, потому что у него якобы родственники ночуют. А на самом деле девицы какие-то.
— Ань, избавь ты меня от подробностей, — взмолился я.
Она покраснела, задохнулась:
— Я просто… Я к тому, что противно же!
— Они сами разберутся, взрослые люди, — напомнил я, так, на всякий случай. Но если даже мне, как оказалось, небезразлична Рита и ее настроение, то жене и подавно.
Выждав некоторое время, она снова позвонила Рите, от меня спряталась, видимо, обиделась. Сопереживала подруге.
Она сопереживала, а я думал.
