— Кольцову всё правильно объяснил?
— Да так и объяснил, Пётр Михайлович. Как учили. Операция проходит гладко — через пару месяцев домой, Кольцов. Что-то не так — будешь, Кольцов, больным утки подносить, от звонка до звонка.
— А то и дольше!
— И это сказал. Так что он всё понял и уже операционную практически оборудовал. Не хуже чем в Склифосовского выглядит! Кое-что я временно из областной перетащил, чем горздрав помог, чем вы. Так что сложности теперь только с донором. Четвертая группа крови, резус отрицательный. Страшно редкая.
— Тем паче у нас… — Бубукин тяжело вздохнул, поднялся с пуфика, подошел к окну и, очень печально всмотревшись в неказистую даль, наконец подобрал слова: — У нас, в Мухосранске.
— В том-то и дело! — Лисин, похоже, не обратил внимания на начальствующую тоску. — Тут опять на вас вся надежда. А пока вы ищете, я могу клиента к операции готовить. Могу прямо сегодня принять. Только вместе с аппаратом для гемодиализа. Выпьете ещё, Пётр Михайлович?
— Налей по последней, — не заставил себя долго уговаривать Бубукин. — Аппарат хоть сейчас дам. Но смотри, Степан Андреевич, может, лучше подождать, пока донор не высветится. Как бы у тебя не сбежал. Опыт у Маракина, сам знаешь, какой. Пять побегов. В СИЗО ему понадежнее будет.
— Коньячок отменный. Утром голова свежая, как и не пил. — Лисин в очередной раз наполнил рюмки.
— Хорош, куда льёшь-то? — Бубукин вновь водрузился на мягкий пуфик.
— Вот бутерброд ещё берите. А шестого раза, Пётр Михайлович, не будет. Это он раньше бегал, пока здоровеньким был. А сейчас, Маракин ваш, куда он сбежит-то — на тот свет? А тут и донор, и Кольцов, и условия все. Притом «За сущие копейки!».
— Маракин такой же мой, как и твой. Думай, Лисин, чего говоришь. — Бубукин укоризненно покачал пальцем. — Но, в общем-то, ты прав. На свободе ему не то что двух почек не видать, скорее, последнюю больную отобьют.
— Тем паче что и в СИЗО Маракин ваш, в смысле наш, всё одно долго не засидится. Быстренько вытащат. Это вам не воришка какой мелкий. Того обязательно до суда доведут и впаяют по самые не балуй.
— Да уж, — согласился Бубукин. — Знаю я их, стервецов. Впаяют! Чтобы в следующий раз крал побольше, дабы было чем с судом расплатиться.
— За ваше здоровье! — Не совсем твердой рукой Лисин поднял рюмку.
— Спасибо!
Оба собеседника с причмокиванием выпили коньяк. Закусили бутербродами. Бубукин с колбасой. Лисин с чем осталось — с сыром.
— Знаешь, почему колбаса эта докторской названа? — Бубукин доел бутерброд и громко икнул. — Извини. Кто-то меня вспоминает. Уж не Кручилин ли? Так вот докторской её назвали после того, как мясокомбинатовский санврач при заборе фарша на анализ поскользнулся! Понял?
