Сильно запахло прелым и давно не мытым телом со странным сладковатым привкусом. Взору открылась голая ступня с гноящейся раной чуть выше ступни.
— Это что за рана, солдат? Кто тебя так изуродовал? — уже с участием вкрадчиво спросил Алексей.
Солдат не стал отпираться; видимо, его терпению наступил предел.
— Товарищ майор, — начал тот шепотом, — меня вторую неделю приковывают на ночь к кровати цепью. — Он опять начал озираться по сторонам и заговорщически продолжил: — Приковывают дагестанцы по приказу командира роты. Домой хочу. Бьют меня каждый вечер…
Высказавшись, он как-то сразу обмяк, взгляд стал безразличен, как у осужденного на расстрел.
— Да, брат… — только и смог сказать Алексей. — Дежурный! — крикнул он. Дверь сразу же распахнулась, словно дежурный ждал вызова проверяющего. — Срочно выписать документы солдату на госпитализацию. Я его сам отвезу в гарнизонный госпиталь. И вызовите командира роты!
Алексей раздавал команды, как когда-то на родном корабле, — уверенно и не терпя возражений. Когда он беседовал уже с другим солдатом, вбежал командир роты. Алексей, соблюдая субординацию, отпустил военного строителя в казарму. Сидя за столом ротного, он предложил хозяину кабинета присесть напротив. Злость на бестолкового командира, заковывавшего солдат ночью в кандалы и создавшего в казарме подобие тюрьмы с решетками на окнах, волной негодования захлестнула его разум. С другой стороны, Алексей представлял, как радостно будет встречен референтом главкома инспекторский факт, который обязательно войдет в доклад по итогам боевой подготовки за текущий год. О нем узнает весь флот, а затем последует гневный главкомовский приказ о наказании виновных. Алексею выпишут благодарность, а командира роты примерно накажут. Может, даже и досрочно уволят со службы. Самое страшное наказание для офицера, когда он автоматически лишается всех пенсионных льгот и срок службы обрывается, несмотря на то что ему служить до пенсии остался хоть бы один день.
А сотрудник аппарата, раскопавший такой факт, получит досрочное воинское звание и прозвище, например, Шахтер. А это уже добавляло авторитета в глазах сослуживцев, что дорогого стоило.
Меткие прозвища на флоте давались традиционно. Наверное, их история шла еще с царского флота. Тогда крепостные крестьяне, призванные во флот на двадцать пять лет, по деревенской традиции тех времен привыкли откликаться барину на кличку. Это было совсем не унизительно, скорее, служило знаком доверия. Эдакое братание классов угнетателей и угнетенных. Офицерам, правда за глаза, тоже давались прозвища. Многие из них со временем стали уже вроде и обязательными. Так, медиков звали «мичман дуст», политработника — «лейтенант досуг», а старших помощников за вечные придирки к качеству приборки называли просто — «капитан крюгер».
