Лара возмущенно вспыхнула:
— И все по моей вине? Я плохая мать? Ты это имеешь в виду?
Она не могла сдержать слез. Когда Митч успокаивающе протянул руку, она отпрянула.
— Нет, ты многое сделала для Дженни. Но принять небольшую помощь со стороны не преступление. Твоя дочь сейчас нуждается в поддержке.
Тыльной стороной ладони Лара вытерла щеки. Митч с болью смотрел на мокрые ресницы.
Как могла Лара Уэстон вызывать в нем столько чувств одновременно? Неужели это глупая любовь? Нет и нет, этого нельзя допустить! Ни к чему снова проходить через все круги ада!
Лара неуверенно прикоснулась к Митчу. Он отвел взгляд.
— Извини за потоп, — нетвердым голосом сказана она. — Я не хотела тебя обидеть… Ты очень добр к нам. Я не должна была срываться.
Митч сжал кулаки. Он совершенно растерялся и сомневался, что устоит перед обаянием нежного заплаканного лица. Его клятва держаться подальше от Лары Уэстон постоянно находилась под угрозой. Где-то неподалеку птицы выводили весенние трели. Воздух был напоен запахами теплой земли, цветов и любви. Упиваясь ароматами, Митч закрыл глаза.
— Где сейчас Дженни? — спросила Лара.
— В амбаре, чистит стойло. Ей нравится, что у нее есть обязанности на ферме. Надеюсь, ты не возражаешь?
— С чего это вдруг? Ты, кажется, лучше моего знаешь, что ей нужно. Да и всем другим тоже.
Лара стояла достаточно близко, чтобы чувствовать силу и тепло, исходившие от его тела. Прохладными пальцами она сжала сильное мускулистое плечо.
Неожиданно Митч схватил ее за руку и жадно приник к ее губам. Долго и ненасытно его язык ласкал и жег губы Лары. Когда он наконец разомкнул объятия, ее сотрясала дрожь. Митч нежно сжал тонкие пальцы.
Тихо, но отчетливо он произнес:
— Вот что мне необходимо. Это и еще много больше.
Не поднимая глаз, Митч развернулся и пошел прочь.
Обведенная красным кружком апрельская дата на календаре бросалась в глаза. Эта отметина заранее омрачала весь месяц. Ларе хотелось сбежать на необитаемый остров, куда никто и никогда не сможет прислать счет.
Каблук прилип к полу. Подняв ногу, Лара посмотрела на подошву — с изящной туфельки свисало густое зеленое желе.
— Дженнифер! — воскликнула она. — Я обнаружила на полу остатки десерта. Будь так любезна в следующий раз не сорить! Я тебя умоляю!
Сидя в гостиной, Дженни молча продолжала наряжать Барби. Ее губы дрожали.
— Вот как! — всхлипывала она. — И ты не лучше других.
Слезы побежали по щекам девочки.
— Ты что-то сказала, Джен? — окликнула ее мать, устраиваясь за кухонным столом среди неоплаченных счетов.
