— О ней думаешь, да? Конечно, ты бы сам с удовольствием до дому ее довел, а жена пускай как хочет.
— Замолчи! — рявкнул Джим.
— Не замолчу! — взвизгнула миссис Блейкстон. — Хорош муженек, нечего сказать! Все вы одинаковые. Бросить жену с детьми ради этакой сучки! Да еще в твои-то годы! Другой бы со стыда сгорел. Это все равно что с родной дочерью путаться!
— Богом клянусь, — заскрипел зубами Блейкстон, — не заткнешься сию минуту — убыо.
— Гляньте, какой грозный! — Миссис Блейкстон повернулась к толпе. — Все видели, как он с женой обращается? И с какой женой! Двадцать лет с ним, девять человек детей ему родила, не считая сколько не выносила, да еще один на подходе, а он говорит: убью! Славный муженек! — Она негодующе посмотрела на Джима и перевела взгляд на толпу, словно желая услышать общественное мнение.
— Я тут до утра стоять не собираюсь! Прочь с дороги! — Блейкстон вторично растолкал зевак. Не всем понравилась его грубость, но эти немногие поглядели ему в лицо, перекошенное гневом, и сочли за лучшее оставить свое недовольство при себе.
— Видали? — продолжала миссис Блейкстон. — Боится! Хвост-то поджал, ровно кобель шелудивый! Тьфу на тебя!
Однако миссис Блейкстон затрусила следом, продолжая ругаться и размахивая руками.
— Кобель, вот ты кто! Кобелина! С девчонкой спутался! И зачем только я за тебя пошла! Опозорил, осрамил! Глаза бы на тебя не глядели!
Толпа следовала за супругами на приличном расстоянии, впрочем, зеваки старались не пропустить ни единого слова.
Джим пару раз оборачивался к жене, приказывая замолчать, чем только сильнее ее разъярял.
— А вот не замолчу; ни за что не замолчу. Пускай все знают, что ты такое есть на самом деле. Детей бы постыдился, каково им при таком-то отце! Подумал ты хоть раз об них, когда шуры-муры свои крутил, когда клинья к своей потаскушке подбивал? Подумал? Нет, не подумал. Ни разу не подумал, негодяй.
— Джим не отвечал, шел вперед. Наконец он обратил внимание и на зевак.
— А вы чего тут забыли? Чего столпились? А ну, пошли прочь, не то я вам устрою бесплатный цирк!
Поскольку в толпе преобладали подростки и женщины, от этих слов они изрядно смешались.
— Во, со мной-то и заговорить боится, — не стерпела миссис Блейкстон. — Кобель, как есть кобель.
Джим вошел в дом, миссис Блейкстон за ним. Они поднялись в свои комнаты. Полли кормила младших ужином. Дети рты пораскрывали при виде матери, растрепанной, в рваном платье, с синяками, запекшейся кровью и длинными царапинами на лице.
