Появление Ленина среди большевиков на заседании Петербургского Совета тринадцатого ноября заметно встревожило меньшевиков. Обеспокоились и эсеры.
Присутствие Ленина настолько сковало их, что президиум никак не мог наладить живой ритм работы. Речи звучали вяло, депутаты то и дело поглядывали в сторону большевиков, где между Красиковым и Кнунянцем сидел Владимир Ильич.
Но вот Ленин попросил слова. Хрусталев-Носарь растерялся. В президиуме громко зашептались. Меньшевики и эсеры на передних скамьях притихли в ожидании. Носарь наконец справился с собой и объявил о выступлении возвратившегося из эмиграции Ульянова-Ленина. Большевистские депутаты зааплодировали. Их не слишком дружно поддержали остальные.
Владимир Ильич говорил о борьбе с локаутами, об опасности неподготовленных выступлений рабочих, о том, что Совету необходимо использовать весь свой вес, чтобы возвратить к станкам выброшенных на улицу пролетариев. Голос его звучал ровно. Но по тому, как потемнело лицо Ильича, по резким взмахам его руки Петр Ананьевич угадывал, что Ленин взволнован необычайно.
Депутаты слушали, затаив дыхание. В Совете еще ни разу не звучала речь, в которой столь метко подмечалась бы истинная суть линии буржуазии в революции и так ясно определялись бы цели пролетариата. Когда оратор умолк, под сводами не слишком большого зала взорвалась овация. Аплодировали даже противники большевиков.
Красиков провожал Владимира Ильича. По дороге Ленин говорил, что наступил тот этап революции, когда в любой момент на повестку дня может встать вопрос о вооруженном восстании. Правительство готово перейти в наступление, но рабочий класс ни в коем случае не сдаст без боя своих позиций. И им, большевикам, нельзя будет наблюдать за этим со стороны, как хотят «товарищи меньшевики».
— Не может быть назначена народная революция, — все более воодушевляясь, говорил Владимир Ильич. — Но назначить восстание, если мы его действительно готовили и если народное восстание возможно… вещь вполне осуществимая. И вы, большевики Совета, должны быть к этому готовы…
Второго декабря был арестован Хрусталев-Носарь. На следующий день Исполкому предстояло собраться для выработки резолюции протеста.
Красиков и Кнунянц подъехали к Совету на извозчике и, увидев у здания Вольно-экономического общества солдат и казаков, молча переглянулись. В вестибюле Совета их встретил Сверчков, заменивший председателя. Он был взбудоражен, красен, глаза его излучали неестественный блеск.
