Катя на извозчике по полугородским-полудеревенским улицам Пскова в Завеличье, разглядывая деревянные домики с резными наличниками, занавесками и геранью в горшочках за окнами, Петр ощутил такую усталость от недосыпания, изнуряющей настороженности, колесного стука, мелькания станций, перелесков, поселков за вагонными окнами, что впору было сейчас же свалиться в постель и спать, спать сутки, неделю…
Лепешинский собирался на службу. В темном, несколько коротковатом пальто и кепке он особенно походил на мастерового. Увидев появившегося на пороге Красикова, он широко открыл глаза в радостном изумлении, засмеялся, подмигнул, обхватил Петра своими ручищами и сдавил что было сил. Затем ввел в комнату, спросил:
— Голодны? Глупый вопрос! Накормлю вас и умчусь. Отдохните до моего возвращения. Вечером потолкуем. Слышали, что нас ждут в Питере? Там опять кутерьма.
— Кое-что слышал.
— Тем лучше. Вот вам завтрак. — Он поставил на стол кувшин молока и надломленную булку. — Простите, ничего больше нет. На вокзале поужинаем, позавтракаем в Питере. Вы как нельзя кстати явились.
В вагоне Пантелеймон Николаевич был очень оживлен. Было в нем сейчас что-то от охотника, отправляющегося на заведомо удачный промысел. Вера в победу над «рабочедельцами», связываемая с приездом Петра, была у него столь велика, что Красикову становилось даже неловко. Он пытался возражать, но Пантелеймон Николаевич только посмеивался.
Он расспрашивал Петра о заграничных товарищах, отношениях между редакторами «Искры», Ильиче, о не знакомом ему Плеханове. Должно быть, ответы его удовлетворили. Он потер лоб и со свойственным ему лукавым простодушием засмеялся:
— Дело пошло, Ананьич. Теперь нас не остановить. Хотя «рабочедельцы» еще постараются испортить нам обедню.
На Варшавский вокзал поезд прибыл на рассвете. Лепешинский и Красиков тотчас же отправились на явку, находившуюся в мастерской скульптора.
В просторной светлой мастерской там и сям стояли законченные и незавершенные гипсовые скульптуры, лежали бесформенные белые глыбы. На полу в беспорядке валялись кисти, осколки гипса. Вскоре появились Стасова и Радченко. Не мешкая, провели небольшое совещание. На вечер, как выяснилось, была назначена встреча руководителей столичных социал-демократических групп. Искровцам следовало выработать тактику, распределить роли.
— Без представителей столичных социал-демократов съезд не будет всероссийским. — Радченко, молодой человек в очках, с высоким умным лбом, говорил азартно. — Дело сейчас в «рабочедельцах». Совершенно необходимо развенчать этих господ. На них, думаю, следует выпустить Петра Ананьевича. Он единственный из нас не уступит им по части красноречия и остроумия.
