Стёпичев разбирал на своём столе какие-то бумажки, быстро читал, некоторые складывал в верхний ящик стола, остальные рвал. На угол сложил стопку потёртых блокнотов. Позвонил куда-то и попросил приготовить досье по Таймыру. Задвинул ящик, запер, ключ положил на стол Белякова.
— Всё. Можно ехать. — Он сел верхом на стул, достал пачку сигарет, протянул Тихонову.
— Спасибо, не курю. Далеко собираетесь?
— Талнах, Северный Таймыр. Гидростанцию и металлургический комбинат пускать будут. Там-то всё в порядке, а вот у вас как — по-прежнему ничего?
— Ноль. На вас надеюсь — думаю, поможете. Вы когда последний раз Аксёнову видели?
— В понедельник, около пяти.
— Потом она ушла?
— Нет, я ушёл первым. Таня ещё оставалась. Я её звал ужинать — она сказала, что ей надо поработать.
— Больше никого в отделе не было?
— Нет. Собственно, заходил Беляков. Но он в понедельник был «свежей головой», так что в отделе почти не показывался.
— Как это — «свежей головой»?
— На каждый номер выделяется человек, который приходит, когда вёрстка номера уже готова и вылавливает из него «ляпы».
— Понятно. Вы не обратили внимания, какое у Тани было настроение в этот день?
Стёпичев пожал плечами:
— Трудно сказать. Вроде бы нормальное. Она ведь вообще была очень спокойной.
— Спокойной или флегматичной?
Стёпичев взмахнул сигаретой:
— Это, знаете ли, только в школьном учебнике люди разбиты на четыре подкласса: флегматики — холерики, меланхолики — сангвиники. В жизни сложнее подогнать человека под эти рамки. Таня была обычной молодой женщиной — весёлой, добродушной. И, кроме того, когда вот так внезапно погибает близкий человек, в первое время почему-то уходит из памяти самое главное. Мелочи какие-то остаются, пустяки.
— Вы не знаете, были у неё враги?
— Не думаю. Недоброжелатели какие-нибудь, наверное, как у всякого человека, были. Но такие, чтобы убить, — вряд ли.
— А что она в понедельник днём делала?
— Сейчас подумаю. Дай бог памяти. Так, с утра она писала отчёт о командировке…
— Простите, а когда она приехала из командировки?
— В субботу утром. Таня ездила на лавсановый комбинат в Ровно, неделю там была. Привезла очерк. Да! Говорила, что нашла какой-то поразительный материал для рубрики «На моральные темы», но что-то ей ещё должны были не то прислать, не то она должна была проверить. Я сам был в закрутке и как-то пропустил это мимо ушей. Да оно, собственно, сейчас уже не имеет значения…
Стас спросил как бы между прочим:
— Аксёнова не замужем?
