По черной лестнице они поднялись на второй этаж, оказавшись в просторном коридоре. Вдоль стен выстроились доспехи, укутанные в холстину и оттого напоминавшие привидений, но таких, какими их рисуют иллюстраторы готических романов. Нет уж, хватит на сегодня потусторонних приключений. Хотя…
Ронан забегал в спальни, разыскивая то ли уголь, то ли топор, чтобы порубить мебель на дрова, Агнесс же постаралась прислушаться. Вернее, причувствоваться. Как только они вошли в усадьбу, на нее повеяло теплом, но откуда оно может исходить? Найти бы его источник поскорее, а то завтра поутру насморк выдаст ее полуночную эскападу.
— Ронан, — позвала она, и его всклокоченная голова тут же высунулась из спальни. — Если бы эта усадьба принадлежала вам, куда бы тебя поселил отец?
Скользя по паркету мокрыми ботинками, Ронан помчался к ней и приложил руку ей ко лбу, но, ничего не почувствовав через перчатку, прикоснулся к ее коже губами.
— Вроде нет горячки, — успокоился он. — А бредишь почему?
Чтобы он вот так измерил ей температуру, стоило еще раз упасть в пруд.
— Это не бред. Где бы находилась твоя спальня? Думай поскорее, а то мы и правда простудимся.
— В самом конце коридора, куда не каждый гость добредет.
— Отлично.
Потянув за собой Ронана, она зашагала к последней спальне, но неуверенно погладила медную ручку двери, оказавшуюся почему-то теплой. К тому, что поджидает ее в спальне, все равно невозможно подготовиться, подумала Агнесс и распахнула дверь настежь. В полутьме обстановка комнаты показалась ей обычной и даже не такой спартанской, какую можно ожидать, зная мистера Линдена. Лунные лучи скользили по атласной обивке мебели и поблескивали на серебряных письменных приборах, небрежно расставленных по столу, словно хозяин комнаты только что вышел. Должно быть, в молодости дядюшка был настоящим сибаритом. Какой пушистый у него ковер.
Присмотревшись, Агнесс поняла, что это не ковер.
У самого ее уха протяжно свистнул Ронан.
— Нест, куда мы попали?
— В спальню моего дядюшки, — сказала Агнесс как можно непринужденнее.
— Тогда пойдем в другую.
— Нет, нам как раз сюда.
Сняв мокрую обувь и чулки, Агнесс босиком пошла к камину. Удивительно, но она не чувствовала голых досок, так густо здесь росла наперстянка. Сухие стебельки чуть покалывали ей пятки, совсем мягкие от воды, но в основном цветы были свежими. А когда Агнесс нащупала на каминной полке огниво и зажгла свечу, их лепестки, черневшие в лунном свете, полыхнули алым.
