— Мне пора, — сказал он жене.
— В чем ты пойдешь? — еще раз спросила она.
— Ты уже десятый раз спрашиваешь, — спокойно произнес Геннадий. — Не знаю. Что у нас осталось?
— Ничего.
— Вот же: спортивный костюм остался.
— Ты в нем пойдешь в прокуратуру?
— А что делать?
На улице Куравлев ощущал себя голым и беззащитным. Ему чудилось, что все смотрели на него, как на вошь. От этого Геннадий непроизвольно втягивал голову в плечи и сутулился.
Как назло, и погода в тот день стояла мерзкая и пакостная. Казалось, что даже распустившиеся было почки втянулись назад. На солнышко то и дело наползали тучи. Отчего было пасмурно и на улице, и на душе…
В областной прокуратуре, когда Куравлев шел по коридору, все расступались и удивленно глядели на него. От взгляда к взгляду он будто становился все ниже и ниже.
— Разрешите? — Геннадий постучал в кабинет следователя.
— Да. Проходите. A-а, Куравлев! Пойдемте. Нас уже ждут…
Они вместе с Финиковым пошли в другой кабинет. В коридоре было очень темно. Люди жались к стенкам и пожирали глазами Куравлева. Словно они были готовы вот-вот наброситься на него и растерзать. Воздух был просто наэлектризован от напряженности, витавшей вокруг.
В кабинете, куда следователь привел Куравлева, уже сидело несколько человек.
— Присаживайтесь, — сказал один из присутствующих: начальник следственного отдела УФСБ области, полковник.
— Здравствуйте, — неуверенно произнес Геннадий.
Полковник показал на стул. Кроме него в кабинете находились начальник отдела областной прокуратуры по расследованию особо важных дел, начальник управления уголовного розыска УВД области и старший следователь военной прокуратуры Оренбургского гарнизона.
— Курите, — сказал начальник отдела прокуратуры. Он был в синем мундире.
— Спасибо. — Куравлев взял предложенную сигарету.
Кабинет показался ему маленькой темной каморкой. Спертый воздух и лежащая повсюду пыль душили Геннадия. Синий прокурорский мундир, темно-зеленая форма военного следователя, гражданские костюмы остальных наплывали на него из полумрака. Все это показалось Куравлеву настолько безумной картиной, что у него разболелась голова.
— Тебе Шилкин часто снится? — резко бросил начальник уголовного розыска, надвинувшись на Геннадия. — А дети его?
— Н-нет… — Куравлев даже растерялся от неожиданности, вопрос про сны словно ударил его под дых.
«Откуда они знают про мои сны?» — пронеслось в голове. Он почувствовал свою беспомощность перед этими людьми, ведь они знали его самое сокровенное, а значит, имели незримую власть над ним.
