— А до убийства знали, что деньги лежат в сейфе?
— Ну можно было предположить. — Куравлев почесал затылок.
— Вы делили один сейф на двоих, так?
— Да.
— Вы видели, что лежало на полках у Шилкина?
— Нет. У нас же были разные отделения. У него — верхнее. У меня — нижнее. Каждое закрывалось на отдельный замок. Так что я не мог заглянуть к нему. А он — ко мне.
— То есть деньги вы не видели?
— Нет.
— Распишитесь в протоколе. И еще, вот постановление об обыске у вас дома. Сейчас вам надо будет туда проехать с нашими сотрудниками…
Домой Куравлева отвезли на милицейской машине. В подъезде их уже ждали человек десять. Понятыми были студенты юридического института, которые проходили практику в милиции. А сам обыск проводили сотрудники уголовного розыска. Дети сидели, забившись в угол, и испуганно таращили глаза. Побледневшая жена ходила вслед за сыщиками, показывая, где что лежит.
Чужие люди топтали полы своими грязными ботинками. Вытряхивали из шкафов одежду. Переворачивали мебель. Куравлев молча наблюдал.
Самое страшное, самое унизительное, что может испытать мужчина в жизни, — это чувство обреченности, когда бессилен он защитить свою семью… Ужас погасил все чувства. Обреченность холодной хваткой стиснула грудь. И это было хуже чем смерть.
Потому что смерть можно принять, как подобает мужчине. А обреченность — нельзя. Она опустошает душу…
— Надо будет еще раз проехать в прокуратуру, — сказал человек, который привез Куравлева.
— Хорошо, — на автомате произнес Геннадий.
В прокуратуре Куравлева вновь допросил Фиников.
— В чем вы были в день убийства Шилкина?
— Сейчас трудно вспомнить, это же было год назад.
— Постарайтесь вспомнить.
— Куртка кожаная. Костюм…
— Какой именно?
— У меня всего один костюм.
— Вы покупали в этом году новый костюм?
— Нет.
— А обувь?
— Что — обувь?
— В чем вы были обуты?
— А какое это имеет значение? Я не совсем понимаю…
— Вам ничего и не надо понимать. Я должен задать эти вопросы, вы должны ответить. Вот и все, — равнодушно произнес следователь. — Мы проверяем все детали. Точно такие же вопросы задаем вашим коллегам. Или у вас есть какие-то секреты?
— Нет.
— Прекрасно. Так что там насчет обуви?
— На мне были ботинки.
— Какие?
— Обычные. Черные. Наше производство.
— Где они сейчас?
— Дома. В прихожей стоят.
Когда Куравлев возвращался из прокуратуры домой, то заметил за собой хвост. Две подозрительные личности топтались на остановке. Что-то заставило Геннадия обратить внимание именно на них, хотя был час пик и тьма народу ожидала автобус. Куравлев сел на лавочку. Закурил. Со стороны все выглядело естественно: человек глубоко задумался о чем-то своем. В принципе так оно и было. Но при этом Геннадий незаметно осмотрелся и запомнил всех, кто находился вокруг. Постепенно липа менялись. Одни уезжали, другие подходили. Но когда автобусные номера замкнули круг, эти двое остались стоять.
