— Как?
— Шатенка. — Дон Рамон покачал головой. — Голубые глаза. — Надменный нос сморщился. — Но я прекрасно вижу, что ваши волосы там, где их касается солнце, цвета инкского золота. А ваши глаза… — Его лицо приблизилось к моему. Он так пристально смотрел, что я заметила в его глазах маленькие танцующие золотые крапинки. Лицо с выражением знатока. Миг он, казалось, подыскивал подходящие слова. И вдруг вдохновенно преобразился: — Скажите, сеньорита, вы слышали когда-нибудь о красивейшем высокогорном озере Анд, оно называется Титикака?
— Видела на карте.
Его заметно разочаровал мой светский ответ, однако он продолжал:
— Вы слышали о его красоте?
— Немного.
— Ах уж эта ваша британская привычка преуменьшать! Вы знаете, что индейцы считают его волшебным? Что его вода — самая голубая, сладкая и чистая в мире?
Я не стала комментировать очевидное проявление чарагвайской привычки преувеличивать и покачала головой в вежливом неведении.
— Это озеро, сеньорита, в точности цвета ваших глаз.
Я взглянула на свои руки. Мне сейчас следует громко рассмеяться. В конце концов, меня предупреждали о том, что называется сплетнями тетушки Фло (инструктаж министерства иностранных дел перед отправкой за границу), о несоответствии поведения латиноамериканских мужчин сдержанности их британских собратьев. Конечно, я ни на секунду не поверила, что он именно так и думает. Но некая авантюрная, романтическая часть меня, по необходимости и, возможно, стремясь прорваться наружу, откликнулась на его экстравагантность.
— Как-нибудь, — продолжал дон Рамон, — возможно, вы позволите мне показать вам озеро Титикака. А потом вам придется признать, что я сказал правду.
Я рассмеялась.
— Вы знаете, сеньорита, что, когда смеетесь, у вас между губами и подбородком появляется восхитительная ямочка?
— Нет.
— Тогда вы явно мало смеетесь. У чарагвайских индейцев есть поговорка, что смеяться — значит давать другим пить из фонтана счастья. Слышали такую?
Я покачала головой и улыбнулась:
— Значит, я должна измениться?
— Непременно. Дайте заре счастья вырваться наружу, сеньорита Мадруга. Вы засиделись в своем душном лондонском офисе.
Он собирался развить эту тему, но вдруг нас прервали. Уже несколько минут из маленькой кухни слышался вкуснейший запах. Звенели стаканы, тарелки, приборы. И вот наконец появился второй стюард с тяжелым подносом и целеустремленно направился к нам. Хотя наши места находились в середине прохода, он проигнорировал других пассажиров. Затем, не обращая внимания на меня, он низко поклонился и установил поднос перед доном Районом. Тот досадливо отбросил поднос в сторону:
