— Видимо, глубоко внутри? — чего не должна была делать.
Она снова рассмеялась негромким озорным смехом. Если она повторит мое замечание мистеру Фицджеральду, этих стопроцентных преданности и такта мне не видать как своих ушей.
— Серьезно, хотя… — Она взяла мою расческу и провела по медно-красным волосам. — Как вам удалось так плохо начать с Джеймсом? Он был в жутком настроении, хотя будучи Джеймсом, не показывал этого.
— Он дал мне понять, — сказала я.
Хестер снова рассмеялась над сухостью моего тона, но выглядела удивленной.
— Он сказал почему?
— Да. — Я крепко завязала пояс халата. — Недвусмысленно.
— Ну, продолжайте, — нетерпеливо поторопила она.
— Я встретила в самолете чарагвайского джентльмена, для которого ваш мистер Фицджеральд сделал исключение.
Хестер глубоко вздохнула и закинула пламенеющие волосы за плечи.
— Так, — сказала она, — вы встретили дона Рамона. Джеймс сказал мне, что он вернулся, но не сообщил, что вы уже свели с ним знакомство. Или, зная его, следует сказать, — она избегала моих глаз в зеркале, — он с вами?
— Вы встречали его, не так ли?
— Несколько раз. Разве он не упоминал меня?
— Не спрашивала, — ответила я. — Спросила только, знает ли он ваших родителей.
— А он не подумал, что я тоже достойна упоминания? — Хестер гневно рассмеялась. Я изучала ее отражение. Моя случайная встреча с доном Районом встревожила ее так же, как Джеймса Фицджеральда, хотя эта тревога выражалась в другой манере.
— Вы его любите? — спросила я.
Она пожала плечами:
— Не задумывалась. Он не помнит о моем существовании. Как и я. Я не знаю, что он существует.
— Тем не менее он любезен, — сказала я.
Хестер презрительно фыркнула:
— Не сравнить с Джеймсом.
— Я сравниваю, — сухо сказала я.
Хестер снова рассмеялась.
— Вы невзлюбили Джеймса, — со снисходительным упреком погрозила она пальцем.
— Или он меня, — ответила я.
Хестер не стала отрицать.
— Люди не видят, как добр Джеймс.
— Хорошо их понимаю.
Она озорно расхохоталась:
— Просто потому, что он не носит сердце на рукаве?
Меня подмывало спросить, есть ли у первого секретаря что носить. Но я поняла, лучше не говорить с Хестер Малленпорт о заместителе ее отца, и прикусила язык.
— Мать во время приступов романтики изобрела теорию, — Хестер оперлась локтями о туалетный столик и положила подбородок на ладони, — что сердце Джеймса очень похоже на его драгоценную канцелярию.
Невольно я улыбнулась меткости теории миссис Малленпорт.
— Набитое секретами, — сказала я, — и всегда на замке.
