За стенами резиденции раздавались шум шагов и смех, поскольку Куича оживала во второй половине дня. Как сказала миссис Малленпорт, магазины открыты до полуночи и чарагвайцы редко ложатся до раннего утра. Толпы автомобилей переговаривались клаксонами, крича оскорбления, или смеясь, или играя мелодии. Всюду сияли огни, мерцая на фоне темной горы.
Я даже чувствовала запахи жареных каштанов и горячих деликатесов из даров моря, так любимых чарагвайцами. Это казалось вечностью, ностальгически думала я, размышляя обо всех осложнениях, которые обрушились на меня после завтрака на борту самолета с самым очаровательным чарагвайцем, доном Районом.
В дверь постучали, но появился не его соотечественник Чико, а сама Хестер.
— Я подумала, пусть Чико отдохнет, — сказала она, внося поднос и ставя его на табурет у туалетного столика. — Кроме того, вам письмо от Джеймса.
Она показала на конверт, лежавший около тарелки со смесью, напоминающей заливные креветки. При виде твердого разборчивого почерка на нем у меня пропал аппетит. Я терялась в догадках, что же еще умудрилась натворить. Возможно, Эшфорд был нежелательным лицом с сомнительной репутацией. Или ушей первого секретаря достигли комментарии Мораг. Или военный атташе возразил против каких-то моих слов.
— Не могу придумать, что он хочет сказать такого личного, чего не мог сообщить мне, — сказала Хестер, тряхнув головой, затем взяла мою пилку для ногтей и принялась за ногти. Выражение на ее лице ясно говорило: «Но я выясню».
Я открыла конверт. Внезапно мое настроение подняла отчаянная надежда. Возможно, мистер Фицджеральд решил, что слишком резко говорил со мной, учитывая обстоятельства. Возможно, он обсудил мой приезд с Евой Трент и она по-женски замолвила за меня словечко. Или Еве Трент стало намного лучше и мои услуги больше не требуются. Можно вернуться к безопасной (а что-то внутри меня ясно говорило, что безопасность мне понадобится) и тихой жизни дома.
— Итак? — подсказала Хестер. — Что-то насчет Евы?
— Нет.
— Тогда приглашение от Джеймса Фицджеральда?
— Если, — сухо сказала я, — можно назвать вызов в канцелярию, чтобы встретить его завтра в девять, приглашением, то это приглашение.
Хестер негромко рассмеялась. Она расслабилась. Она смягчилась ко мне, возможно, как к союзнице против совершенной мисс Трент.
— Я уже сказала, что он тиран, не так ли? — Она посмотрела на свое отражение в зеркале. — Но внутри ужасно мил.
Я сухо спросила:
