И взглянул Господь на мать свою милостивым оком, и на Предтечу, и на всех святых и испустил свой пресладкий глас: «О, мать моя, не досаждай мне, и ты, друг мой Иоанн Креститель, и все мои святые. Не сказал ли вам, что нет правды в царе, и в патриархе, и во всем священном чине, и во всем народе моем нового Израиля, что не исполняют предания моего и заповедей моих не хранят. Много раз хотел помиловать их, о мать моя, ради твоих молитв, но они раздражают всещедрую утробу мою своими окаянными и позорными делами. Поэтому, мать моя, уйди с этого места, и все святые пусть уйдут с тобою. И я предам их кровопийцам и безжалостным разбойникам, да на-кажутся малодушные и придут в чувство — и тогда пощажу их».
И еще сказала мать его, госпожа наша Пречистая Богородица: «Неужели ты презришь матери своей прошение, о сын мой, прекрасный свет мой?» И тогда всемилостивый Господь тихим голосом сказал ей: «Ради тебя, мать моя, пощажу их, если покаются. А если не покаются, то не стану миловать их».
И тогда один из стоявших тут подошел и сказал мне: «Слышишь ли, раб божий, милость господа и матери его, нашей царицы, молитвы и прошения за весь род крестьян ский? Иди и поведай, угодник Христов, что видел и сльь шал, а что — ты и сам знаешь, и ничего не утаи».
И я, окаянный, от того ужасного и страшного видения затрепетал, и едва пришел в себя, и пробудился, лежа на одре, дрожал и не мог сказать ни слова. И говорю это тебе ради пользы, да поведаешь царю и патриарху и всем людям, что слышал от меня, недостойного. И Божиим именем заклинаю тебя, да не скажешь моего имени никому, пока Бог сам не позаботится обо мне.
Иное видение 7115 [1607]-го году, февраля в 27 день, ночью с пятницы на субботу, был назначен ночью стоять в царствующем граде Москве у соборного храма, у церкви Архангела Михаила на паперти голова Истома Артемьев сын Мыльник, а вместо него стоял сын его Кузьма, а с ним 6 человек сторожей из Овощного ряда: Абрамка Иванов да Васька Матвеев, Андрюшка Никитин, Первушка Дмитриев да Пер-вушка Матвеев, Гришка Иванов.
И те сторожа, Абрамка Иванов с товарищами, сказали окольничему и казначею Василию Петровичу Головину да дьяку Меншему Булдакову: «Как-де в пятом часу ночи в цер кви у собора Архангела Михаила, где лежат благоверные великие князья, начался шум и великий говор, по счету го лосов с двадцать или с тридцать. А один-де из них читал по-книжному за упокой беспрестанно, но речей его и речей тех людей, что громко говорили между собой, нельзя было понять, и никого не было видно. И в ту-пору в церкви горела свеча.
