— Да ты сама в это не веришь. — Сандра уже не шутила.
— Нет, — созналась Оливия. — Но что, если она посмотрит на меня с отвращением, как будто я вредное насекомое? Почему она не ответила на мое письмо?
— Может быть, она больна, — предположила Сандра. — Это объясняет, почему она почти никогда не выходит.
— Нет, я видела ее на церемонии вручения «Оскара» прошедшей весной, помнишь, ей вручили эту высокую награду за большой вклад в киноискусство? Она выглядела здоровой как лошадь. Ну, здоровой, но престарелой лошадью, — поправилась Оливия. — На следующей неделе ей будет семьдесят. Я прочитала в газете, что устраивают большое торжество.
Сандра сложила руки, в одной из них было зажато кухонное полотенце.
— Вот передо мной роскошная молодая женщина, чьей фигуре я завидую и чьи мозги хотела бы иметь. Если Вероника Голд слишком высокомерна, чтобы принять тебя как свою внучку, это ее потеря. Словом, чем скорее ты все выяснишь, тем лучше. Сможешь хотя бы насладиться остатком лета.
Насладиться остатком лета! Перспектива вновь увидеть Эндрю наполнила Оливию сияющей радостью. Ей представились длинные жаркие дни на пляже, и как она будет втирать крем от загара в мускулистую спину Эндрю, усыпанные звездами вечера и танцы в обнимку, и как они будут уединяться, шепчась и целуясь в темных уголках, а потом…
А потом? — сурово спросила она себя. Между ними безусловно ощущался некий магнетизм, но было и немало такого, что их разделяло: его многоопытность, уверенность в себе, смелость, остроумие. Ничем таким Оливия не обладала.
Но ей было хорошо с ним! А сейчас мысль о том, что ей придется встретиться с бабушкой, наполняла Оливию ужасом.
Существовала серьезная причина, по которой она действительно боялась ехать в Пасадену. Что, если Вероника не захочет иметь с ней дело? Это означало бы, что Оливия никогда не будет иметь своего дома. Большинство людей не понимало, что это такое — ощущать себя без корней, без семьи, которая поможет и подбодрит тебя, если в твоей жизни происходит нечто важное.
Что ж, Сандра права. Лучше разделаться с этим, и будь что будет. Не дожидаясь, пока опять передумает, Оливия вызвала такси.
Она держала свои эмоции в узде, пока ехала до Пасадены, сжимая сумочку так, что пальцы ее побелели. Шофер сделал несколько замечаний о погоде, но так как в ответ получил лишь невнятный шепот, то он и сам погрузился в молчание.
Отыскать адрес Вероники Голд было непросто. Хотя Оливия и прочла статью в журнале о ее доме, но местоположение его не указывалось. Наконец она позвонила своей подруге Мэри Бет — ее дядя был режиссером в телекомпании. Он и отыскал адрес.
