Я обязательно выйду замуж, нарожаю детей. Троих… нет, пожалуй, двоих хватит. И им буду посвящать свое свободное время, и мне некогда будет скучать и заполнять шкафы нарядами, которые некуда надевать.
Сунув руки в карманы шубы, я опять покрутилась перед зеркалом: королева! А правая рука тем временем нащупала в кармане какую-то бумажку. Я достала ее и развернула. На листке под словом «Антитеррор», два раза подчеркнутым, шел длинный перечень каких-то сумм: «Шашлычная а.с. — 200б, бар центр. — 300б», — и так далее. Что означала буква «б»? Банки, бутылки?
Что это, учет продуктов, но какое отношение имела к нему тетя Липа? Насколько я помнила, в свое время она окончила пединститут по специальности учитель математики и потом навсегда ушла в администрирование, отработав в школе всего два года. С продуктами она не работала никогда. И потом, все эти бары и шашлычные вряд ли относились только к Костромино. Наверняка учитывались точки и самого районного центра.
У меня мелькнула мысль позвонить в Ивлев Михайловскому. Во-первых, я все еще жажду продать местной милиции наши компьютеры. Во-вторых, может, он скорее разберется с той суматохой, которая в последнее время происходит вокруг моей скромной персоны.
Я не была уверена, что его заинтересует бумажка с какими-то хозяйственными расчетами, но с кем поведешься, от того и наберешься. Ольга бы непременно в этом что-нибудь этакое усмотрела, потому и мне стало мерещиться, будто все недаром.
Смущало прямо-таки революционное слово — антитеррор. Как там было в истории: ответим на белый террор красным террором. Антитеррор! Звучит. Виделись в этом слове спокойные, уверенные парни в пятнистой форме, которые взяли на себя заботу о беззащитном населении… Интересно, беззащитном — перед кем?
Понятное дело, перед террористами. Надо думать, в такой глубинке и террористы не те, что в столицах, иначе бы мы все об этом давно знали. Уж местные журналисты постарались бы: мол, и мы не лыком шиты, и у нас не хуже… В смысле, не лучше. Значит, и террор этот сугубо местный. И скорее всего на обычном юридическом языке называется как-то по-другому.
Может, рэкет? Что за дурь опять в голову лезет?
В любом случае мне нужно повидать Михайловского и как бы между прочим задать ему этот вопрос. Как-нибудь завуалированно. Ну да ладно, придумаю по ходу дела. Вот найти бы поблизости телефон.
И когда я закрывала на ключ дверь уже почти и не моего наследного дома, мне в голову пришла одна мысль.
