Марк постепенно начал догадываться, к чему клонит его собеседник, но пока не знал, как нужно отреагировать.
— Если свадьба не состоится, это может убить ее, — понизив голос, закончил Уилкинс и тут же бросил острый взгляд на Марка.
— Но я все еще не понимаю вас… — беспомощно протянул тот.
— Вчера мне пришлось вызвать врача, — горестно сказал Уилкинс. — Он сказал: еще одно потрясение, и…
— Но позвольте, о каких еще потрясениях идет речь? Мне кажется, что чем скорее я исчезну из поля зрения Бетти, тем быстрее и безболезненнее она оправится от того единственного потрясения, которому я виной. Разве нет?
— Не совсем, мой мальчик. Ты не учитываешь одной вещи.
— Какой же?
— Женской психологии. Женского самолюбия. Представь, что будут говорить и думать о Бетти, когда выяснится, что свадьба не состоится?
— Черт возьми, а если бы я умер? Тогда что? Это бы не считалось потрясением? Это бы не нанесло удара по женской психологии? — в бешенстве закричал Марк.
— Ты не шуми. Между прочим, я еще ни разу не повысил на тебя голос, хотя имею куда больше оснований для этого, — заметил Уилкинс.
Марк опустил голову. Это была правда.
— Так вот, если бы ты умер, — четко выговорил он, — это, конечно, было бы большой бедой…
— Ну, спасибо, мистер Уилкинс, — отозвался Марк, пораженный циничным тоном компаньона.
— Но не позором, который грозит ей сейчас, — веско закончил Уилкинс, проигнорировав реплику собеседника.
— Ну, какой позор? Можно подумать, мы живем в Средние века.
— Марк, или ты не знаешь, что есть вещи, неподвластные времени? Это только кажется, что в современном обществе не осталось почти никаких предрассудков. Может быть, они больше не записаны в кодексы, может быть, газеты и журналы кричат о том, что все это ерунда. Но в головах и в душах людей они есть!
Марк встал, несколько раз прошелся по кабинету и снова грузно опустился на стул. От нервного напряжения он вспотел. Атмосфера в комнате была далека от дружелюбия, но все же и не так ужасна, как показалось ему вначале.
— Да, я все понимаю. И тем не менее не имею права жениться на Бетти. И потом, где же ваша гордость, мистер Уилкинс? — внезапно спросил Марк. И, обрадованный его замешательством, смело пошел в наступление: — Я спрашиваю, где же ваша гордость, ваша и Бетти? Неужели вы всерьез считаете, что она будет счастлива с мужчиной, зная, что свои упрямством, нечуткостью и непониманием сломала ему жизнь? Неужели ей будет приятно обнимать мужчину, которого она заполучила усилиями своего отца? Мужчину, который женился на ней из жалости…
