Мы сидели за столом, когда возвратился хозяин со старостой. Перешагнув порог, староста снял шапку. Перед нами предстал полысевший, с отвисшими усами пожилой человек.
— Оккупантам служите? — спросил я.
— Нет, не оккупантам. Волю жителей выполняю, — безо всякой робости ответил он.
Хозяин закивал, подтверждая слова старосты.
— Хорошо, — сказал я. — Обойдите всех жителей и скажите, чтобы из деревни никто не выходил. Лошади есть?
— Для вас найдутся, — ответил староста.
— Помещение побольше имеется?
— Есть школа.
— К обеду созовите туда народ, — закончил я.
Староста, заверив, что все будет сделано, вышел.
Через полчаса в переполненной школе комиссар рассказал о положении на фронте, о разгроме фашистских войск под Москвой.
Узнав про это, крестьяне обнимали друг друга, женщины плакали от радости.
— Недалек день и вашего освобождения, — закончил комиссар. — Не оставайтесь в стороне от борьбы. Не давайте немцам продукты, прячьтесь, чтобы вас не угнали на каторгу. Пусть среди вас не окажется ни одного предателя. Народ их строго карает.
Со всех сторон посыпались вопросы. Комиссар, Луньков и я не успевали отвечать. Было видно, что народ верил в победу, верил в свою Красную Армию.
При выходе из школы меня за руку взяла старушка:
— Мой сыночек тоже врага бьет, единственный он у меня… Может быть, встречали? — и она назвала фамилию.
Что я мог сказать? Разве можно ответить тоскующей матери «нет»?
— Видел, — сказал я, — под Москвой вместе фашистов били. Жив, здоров, скоро вернется.
Темнело. Приближалось время расставания с Рыжовым.
— Ваш путь теперь на запад, а нам пять километров в сторону, до объекта задания. Мы еще обождем здесь и поводим немцев за нос, чтобы они не могли напасть на ваш след. Счастливо, товарищи! — сказал он, прощаясь с нами.
Обнялись. Рыжов с бойцами остался в деревне, а мы, сложив вещи в сани, двинулись на запад.
Хотя метель стихла, ехать было трудно: дорога заметена снегом, лошади по брюхо проваливались в сугробы, ломались оглобли. До полуночи проехали двенадцать километров. Возле леса остановились, сняли груз с саней и отправили подводчиков обратно в деревню.
Мы надевали лыжи, когда где-то слева от нас грохнул взрыв, раздалась пулеметная стрельба.
— Рыжов с товарищами работает, — сказал кто-то из бойцов.
Забрались на возвышенность, и тут Луньков, толкнув меня локтем, показал на зарево: Рыжов выполнил задание — поднял на воздух немецкий штаб.
Мы облегченно вздохнули и тронулись в путь. Еще затемно достигли деревни Солодуха, остановились неподалеку в лесу. Воробьева и Добрицгофера послали в деревню разведать. Через некоторое время оттуда послышалась автоматная очередь. Партизаны вскочили на ноги.
