«Я эгоист, я зазнался? — с обидой и негодованием думал он. — Ладно, еще видно будет, кто кому нужен… При чужом человеке такое говорила!»
— Коля, подожди, — крикнула девушка, но Николай не обернулся.
Он шел быстро, а Таня с грустью и обидой провожала его взором, и столько горя было в выражении ее лица, столько отчаяния, что Верочка почувствовала, как что-то сдавило горло.
— Зачем вы плачете, девушка?.. Вас Таней зовут?.. Не надо, успокойтесь… Наверно, все мужчины такие — о себе лишь думают.
— Все? — переспросила Татьяна и, повернувшись к Заневской, покачала головой. — Это вы уж зря… Вот у нас начальник лесоучастка — золото. Знаете его, Павла Владимировича-то?! Или замполита?
— Леснова? — удивилась Верочка, и ее тонкие, темные брови изогнулись. — Его знаю. Знакома. А замполита — нет. Но, по-моему, Леснов чересчур высокого о себе мнения. И дерзкий…
— На вот те, вот уж сказали! И неправда! И не знаете вы его, Павел Владимирович — душа человек.
Таня помолчала, потерла висок.
— Про сквозной метод слыхали? Это он придумал, да! — с гордостью произнесла она. — Не такой он, как директор наш. К тому на козе не подъедешь! — усмехнулась девушка, и ее чуть вздернутый носик сморщился. — А все потому, что грубый. Никогда не поговорит с людьми, не спросит ни о чем. Ему только кубики давай, выполняй, план. Лишь бы его не ругали. А как нам достаются эти кубики-то, его не касается… Разные люди бывают…
Таня вздохнула, на секунду прикусила губу.
— А вы кто будете-то? Из приезжих, наверное?
— Верой зовут, — краснея, сказала Верочка, — а фамилия — Заневская. Здесь врачом работаю.
— Заневского — директора дочка?
— Да.
— Батюшки-и, — изумленно протянула Русакова, спохватываясь, что наговорила лишнего. — Не знала… вы того… не обижайтесь…
— Ничего, Танюша, — преодолевая смущение, ответила Верочка, беря себя в руки. — Если вы правду говорили — бояться нечего…
— Конечно, правду, — заторопилась Татьяна, досадуя за свою откровенность, — любого спросите — то же самое скажут…
Глянув на часы, Любовь Петровна вошла в комнату дочери и в нерешительности остановилась перед кроватью.
«Будить ли? Просила в восемь. А куда торопиться? Всю ночь в больнице пробыла. Нынче приема нет, а обход сделать успеет…»
Солнечный луч лег на подушку. Верочка зажмурилась от яркого света и открыла глаза. Увидела мать, улыбнулась.
— Пора? — сладко зевая и потягиваясь, сказала она и села.
— Поспи еще, доченька. Чай, ночь не спала…
— На обход надо, мамочка, больные ждут.
