Скупищев вышел из кабинета. Заглянул в полуоткрытую дверь бухгалтерии, — там около бухгалтера стоял Леснов. Хотел, было, зайти и спросить, почему он не получает провод, но тут увидел директора.
«Он же на лесобиржу едет, — вспомнил начхоз. — Поеду и я!» — и поспешил за Заневским.
— Павел Владимирович, вы здесь? — раздался в дверях голос Зины Воложиной, — вас ищет Александр Родионович.
— Иду, — ответил Павел и, взяв накладные, заторопился к замполиту.
— Что это у вас? — спросил его Столетников, когда Павел вошел к нему в кабинет, держа в руках бумаги.
— Да так… провод выписал, — нехотя ответил Павел. Столетников снял с вешалки плащ, подошел к Леснову, глядя на накладные, которые Павел торопливо засовывал в карман.
— Покажите, — попросил замполит. Павел медлил, потом, волнуясь, протянул накладные, исподтишка наблюдая за лицом Столетникова. — Все-таки добились своего?! — улыбнулся замполит и одобрительно потряс Павла за плечи, возвращая бумаги.
— Молодец, — похвалил он. — А я был вчера на вашем лесоучастке и видел, как звено дорожных рабочих заготовляло столбы. Хотел спросить, зачем торопятся. Теперь ясно. Но-оо… не будет ли ущерба для работы?.. Михаил Александрович согласен?
Павел молчал. Он не смотрел на замполита. Лицо его покрылось густым румянцем.
— Директор ничего не знает, — тихо проговорил он.
— А кто разрешил выписать десять тысяч метров провода?
— Скупищев…
Столетников удивленно и в тоже время недоверчиво посмотрел на Леснова.
Павел, чувствуя на себе пристально-внимательный взгляд замполита, растерялся. Он даже испугался, что задуманное может сорваться.
Когда директор ему отказал в проводе, ссылаясь на более неотложные дела, Павел решил взять ответственность на себя, но телефонную линию провести. Если и поругают потом, — не велика беда. Главное, будет связь. И, не думая о последствиях, он смело воспользовался дерзкой мыслью — приписал в разрешении начхоза к тысяче еще один нуль.
— Я, Александр Родионович… мне Скупищев разрешил выписать тысячу, а я… прибавил…
— Так вы подделали?!
Столетников нахмурился, бросил на диван плащ, стал ходить по кабинету. Вынул папиросу, начал сильно мять ее. Оболочка разорвалась, табак просыпался, но он ничего не замечал.
— Рассказывайте, — потребовал он, — садитесь.
Лицо Павла из бледного стало багровым, потом снова побелело… Он глядел на замполита виновато, покаянно.
— Хотел провести линию, она необходима… вот и…
— И считаете это нормальным?
— Нет, конечно… не подумал об этом, — признался Павел.
