Широко распахнулись, уставившись в пустое небо, глаза без радужки, поднялись вверх сведенные руки. Затрепетали голосовые связки, выталкивая из горла звериный рык. И случилось чудо: душа покинула бренный мир и слилась с миром божественным.
В священном трансе бронзовые пальцы одной руки начали выстукивать ритм на большом, обтянутом кожей барабане. Пальцы другой стали выводить на барабанчике поменьше сложное соло. Их рокот усиливался, нарастал, расшатывая реальность и открывая дверь в мир животного. Приказывал. Звал. И они пришли.
Мирослав бежал. Привычные легкие без шума втягивали и выпускали через ноздри прохладный ночной воздух. Ноги поднимались и опускались, в голове бродили мысли. Большей частью приятные, связанные с прелестями доньи Марины, но иногда сквозь них пробивались и другие. О долге, о дружбе, о том, что своим поведением он ставит под угрозу не только свое, но и Ромкино существование. Во время охоты за коричным убийцей он наткнулся на Кортеса, и тот, конечно, узнал своего давнего обидчика. Но не подал виду. Даже не попытался отомстить тогда или после, хотя после-то и времени особо не было, но все равно.
Затаиться бы ему, затихнуть, обходить Марину за семь верст, дабы не бередить рану капитан-генерала. Ан нет. Как нарочно сует голову на плаху, да еще и показывает палачу, как сподручнее рубить. Хотя не в том дело, если уж начистоту. Еще совсем недавно, до встречи с доньей Мариной, воину казалось, что сердце его, исхлестанное житейскими ветрами, холодно и безжизненно, как камень в горах. И вот те ж раз. А самое неприятное — Мирослав чуял это нутром, а нутру он привык доверять, — убийца пришел не просто так. Он точно знал расположение спален и был знаком с планом дворца. Возможно, когда-то бывал в Талашкале, а возможно, кто-то ему об этом сообщил. Кто-то из дворцовых слуг? Но талашкаланцы верные, как псы, и скорее донесут касику, что их кто-то пытался подкупить или запугать. К тому же вряд ли они хорошо различают в лицо главных капитанов. Кто-то из капитанов? Возможно, но всех пришлых Кортес недавно самолично отправил восвояси. Марина? Не хочется об этом даже думать, но ведь возможно вполне. Она знает всех, знает расположение спален, и именно через ее окно убийца проникал во дворец. Аж два раза. До Мирослава доходили слухи, что в бытность Куаутемока еще простым приживалой во дворце Мотекусомы тот пытался подговорить Марину отравить Кортеса, ну так слухами-то земля полнится. Чего дураки не скажут. Да и то, что он склонял, вовсе не означает, что она хотела и соглашалась. Мирослав поспешил отогнать от себя мрачные мысли.
