Илья стоял перед настоящей могилой своего отца. Выходит, что он еще четверть века прожил под землей. Жил себе здесь, может быть, любил кого-то… Не его. Вдруг у него были еще какие-то дети — здесь? Илья хотел спросить об этом, но передумал. Он и в той жизни мало знал отца, а теперь оказалось, что не знал его вовсе. Получалось, что отец был еще жив, когда Илья, с подачи Грановского, спускался в шахту, когда эти люди притворялись хвостатым народом Лори. Возможно, один из этих фальшивых лори и был его отцом. Немыслимо.
— Уйдем отсюда, — обернулся Илья к Олегу.
— Уйдем, сейчас уйдем, — поддакнул тот.
— А как же мы? — тихо спросила Настя. — Наши-то родители — где?
— В следующей зале, — сказал Олег.
Они молча двинулись дальше. За поворотом открылась дорога мертвых. В перспективу тускло освещенного коридора уходили два ряда людей, обхвативших штыри.
— Почему вы не похоронили этих людей? — спросила Настя.
— Потому что эти люди не мертвы.
Свят вздрогнул. Теперь ему казалось, что он уже давно это знает, еще с того момента, как понял, что серебристый пистолет не убивает, а парализует жертву.
— Что это такое? — спросил Свят.
— А вы не догадываетесь? Люди и животные, все взяты семьями…
— Каждой твари — по паре! Это — ковчег.
— Совершенно верно. Наш предок устроил кунсткамеру под землей. Это и навело нас на мысль. Что такое всемирный потоп и каков был его масштаб? Какая сила уничтожила Содом и Гоморру? Чем был Тунгусский метеорит и возможно ли повторение всех этих событий? Когда в конце пятидесятых над миром нависла ядерная угроза, мы и стали собирать здесь ковчег. И люди, и животные находятся в состоянии «медленной жизни», как мы это называем. Один удар сердца примерно в час.
Свят автоматически прикинул в уме, стараясь подавить эмоции, углубившись в этот нехитрый расчет: нормальный пульс человека — шестьдесят ударов в минуту, это значит, что минута «медленной жизни» эквивалентна шестидесяти часам жизни нормальной. Триста шестьдесят пять разделить на два с половиной, это будет…
— Сто сорок шесть минут, — перебил Олег ход его мыслей, видимо, прочитав их. — Это и есть их год. Множим на сорок пять и получаем приблизительно сто десять часов. То есть, где-то пять суток их жизни за полвека нашей. За тысячелетие будет месяца три.
— Они что же — будут стоять здесь тысячу лет?
— Или более, — сказал Олег, и лицо его вдруг стало суровым. — Сколько потребуется. В этом и есть суть их миссии. Когда и если человечество погибнет, они станут родоначальниками новой цивилизации.
