– Какие умертвия? – в испуге вскинулся Семён, резко оборачиваясь назад. – Где?!
Умертвия были неподалёку, метрах в пятнадцати позади повозки: было их около дюжины, более точно сосчитать в темноте не получалось; мчались они по дороге с той же скоростью, что и возок, не приближаясь, но и не отставая. Бежали совершенно беззвучно. Молча.
Кем они были при жизни, понять нынче было практически невозможно: эти существа не выглядели ни людьми, ни животными. Вернее, они были одновременно и тем, и другим – словно некий чокнутый умелец сшил воедино, как попало, случайно оказавшиеся под рукой разрозненные части тел из морга и скотомогильника, сшил как попало, а после интереса ради оживил свои созданья.
В лунном свете были хорошо видны красные зеркальца глаз, до четырёх-пяти штук у каждой твари, и белые острые кости, торчавшие из умертвий в самых неожиданных местах, наподобие игл дикобраза.
– А, чёртовы душегубцы объявились, кол им в брюхо! – зло крикнул отец Вуди, мельком оглянувшись. – Ну и поездочка у меня в этот раз выдалась, давно такой не было… Эй, селянин, доставай свою дубинку и лупи их по мордам, коли догонять станут! Нам немного осталось, вон и деревья, кажись, реже становятся, – монах кричал что-то ещё, но Семён его не слушал: он достал из кармана пистолет, не вставая развернулся к преследователям лицом и упёрся ногами в задний борт повозки. Для устойчивости. После чего пристегнул ствол к рукояти, сжал её обеими руками – на манер американского полицейского в тире – и открыл бешеную стрельбу.
Пламя из ствола выбивалось почти на полметра, яркое, жёлтое, ослепляя Семёна и мешая ему толком целиться. Потому Семён лупил веером – кому достанется, тому и достанется.
– Свет включить? – заботливо спросил Мар. Как ни странно, в грохоте выстрелов его голос был слышен отлично. – Со светом и стрелять веселее, да и точность лучше будет. А то всё мимо да ми…
– Давай! – в азарте заорал Семён. – Свет на сцену! Пошла массовка! Сейчас кино делать будем!
Вспыхнул свет: холодный, белый, как у шоссейного фонаря, он шёл откуда-то сверху, размытым пятном освещая дорогу позади повозки.
Преследующих повозку умертвий осталось всего пять штук; дорога за повозкой, насколько хватало взгляда, была усеяна частями тел, разбросанных там и сям.
– Дубль первый! – крикнул Семён, наведя плюющийся огнём ствол на ближнее чудище: нежить стала рассыпаться, на ходу теряя свои лапы, руки, головы, словно Семён кромсал её остро отточенным мечом – за нежитью цепочкой протянулись потерянные части тела.
