Дворец пустоты [повесть и рассказы] - Поль Виллемс

Солнце слепило глаза. Отраженный свет дробился в мелкой зыби Устья, блики сверкали повсюду — невозможно смотреть. И тогда Император велел соорудить огромные световые заслоны. Их расписали умиротворяющими душу картинками: то сливовые деревья с иссиня-лиловыми плодами, то бьющие в небо фонтаны или букеты фиалок, а то могучие, сулящие покой дубы с кронами цвета потемневшего золота или облака, как дождь роняющие черные гвоздики. Пейзажи не манили за горизонт, а спокойно приближались к вам.

Установить и закрепить диковинные конструкции было нелегко. Однако с задачей справились, и над Аквелоном разлилась блаженная прохлада. Жители почувствовали себя необыкновенно счастливыми. На террасах кафе теперь сидели женщины с кожей дивной, матовой белизны. Мужчины приветствовали их изысканной полуулыбкой, которую и сравнить нельзя с улыбкой во весь рот. Если какая-нибудь из женщин отвечала трепетом ресниц, то полагалось подойти, склониться к ней и нежно коснуться ее губ губами. Этот почти воздушный поцелуй означал приглашение на свидание. Тогда женщина с безразличным видом поднималась и шла прочь, обескураживая своей небрежной медлительностью. Мужчина следовал за ней. Так они входили в один из городских садов, которых в Аквелоне было множество. Там в густых зарослях их ждали мягкие, выложенные мхом альковы. Существовала поговорка, что любовь в Аквелоне мимолетна, как взмах ласточкина крыла, но память о ней живет в душе до конца дней. Никто не знал ни мук ревности, ни уз привязанности. Ни крови не ведали, ни огня. Только легкий трепет желания, только наслаждение. Даже тюрьмы упразднили — всеобщее счастье делало их ненужными.

Однажды Император устроил пышную церемонию и, обставив все с небывалой торжественностью, подписал последний закон, отменявший все остальные законы, которые были или будут.

Затем он вышел на берег Устья и принародно бросил в волны свою корону.

Так город вступил в эру неизведанного.

Да только возможно ли это?

После любовных утех мужчин, как правило, одолевает сон, превращающий их в бесчувственные туши. Но жители Аквелона не засыпали — напротив, они бродили по городу всю ночь напролет. Эти ночные прогулки были восхитительны. Все вокруг наполнялось волшебной тайной, все сулило блаженство. И когда занимался новый день, к ликованию примешивалась грусть.

А потом наступал час, когда ночные стражи расходились по домам. Порой на улице можно было встретить кого-нибудь из этих жрецов тьмы: он нес на плече ручную сову, залог ночного бдения. Перед тем как погрузиться в дневной сон, птица устремляла в тающие сумерки протяжный прощальный крик.