Вокруг Света 1988 № 03 (2570) - Николай Николаевич Непомнящий, Журнал «Вокруг Света»

После двух часов лета на северо-восток от поселка Туры, внизу наконец появились признаки человеческой деятельности. Чахлую лиственничную тайгу с белым ягелевым подшерстком прочертила бесконечная нить изгороди — загон для гона и осеннего перерасчета оленей. Где-то неподалеку должно быть и стойбище. Вертолет немного снизился и пошел вдоль кромки пологого склона, срезая повороты и меандры маленькой каменистой речушки Чины, правого притока реки Туры. Отсюда еще около полутораста километров до поселка Эконда, что на северо-востоке Эвенкийского автономного округа.

Вдруг справа среди редких лиственниц мелькнул ярко-синий конус чума. Рядом с ним — второй, тускло-малиновый, а чуть поодаль, ниже по склону, еще один, тоже синий. Мелькнули и тотчас остались позади. Пилот повернул машину, земля полого накренилась, и я, прильнув к окну, увидел, как в сторону чумов бежит человек, и даже заметил, что он сворачивает на ходу маут.

— Володя,— уверенно сказал сидевший рядом со мной эвенк, работник окружного потребсоюза, наш проводник в этом рейсе.

Бригадира Володю, вернее, Владимира Константиновича, и его жену Олю я знал еще совсем молодыми: студентом-этнографом приезжал в эти края собирать материал для дипломной работы. С тех пор прошло почти двадцать лет.

Когда мы вышли, бригадир уже стоял у вертолета и по-хозяйски здоровался с каждым из прилетевших.

На вертолете прибыла агитбригада Туринского Дома культуры и туринский художник Казанцев, мой друг и тезка.

— А ведь мы когда-то встречались,— сказал я подошедшему ко мне Володе.— В Эконде, когда ты был парторгом.

Бригадир внимательно вгляделся в мое лицо.

— Сергей!

— Угадал.

— А мы с Ольгой недавно тебя вспоминали. Как на озера ездили уток стрелять... Я, видишь, теперь оленевод. Уже двенадцать лет в тайге.

— И сыновья, слыхал, с вами.

— Да, старшие — Виталька и Иванушка — в моей бригаде. Скоро уж и женить бы их надо, да теперь девки за оленеводов не очень идут. В тайге

жить не хотят, а порознь — какая жизнь. Ладно, пошли в чум, там поговорим.

В стойбище артисты тотчас стали переодеваться в пестрый псевдоэвенкийский реквизит, музыкант достал из футляра баян, а Сергей выставил свои работы и отправился искать место, с которого можно было бы сделать этюд с чумами.

Мне не терпелось увидеть Ольгу, и, подойдя к бригадирскому чуму, я нагнулся и заглянул в открытый проем входа. Внутри тлел костер, вокруг него сидели три женщины. Среди них были две приезжие, третья — полная, средних лет эвенка. Видимо, это и была Ольга.