Прикосновение крыльев - Олег Сергеевич Корабельников

Олег Корабельников

ПРИКОСНОВЕНИЕ КРЫЛЬЕВ

Утром выпал третий за эту осень снег. А ночью он долго падал в темноте, и из окна были видны только серые пятна, плывущие сверху вниз. Если бы Глеб не знал, что снег приносят тучи, то можно было бы подумать, что это воздух сгустился и клочки замерзшего газа разрастутся, займут все свободное пространство и станет нечем дышать.

В эту ночь к нему снова пришла бессонница. Как назло, дома не оказалось снотворного, и он был вынужден пролежать на диване в темноте, долгие часы следя за сгущением воздуха и воображая себе, что снег стоит на месте, а дом вместе с ним, с Глебом, летит вверх и конца полету не предвидится.

Думать ни о чем не хотелось, но все равно думалось, непроизвольно, по инерции, вяло и неторопливо мысли связывались в ассоциации, и конец мысли совсем не вытекал из ее начала. Он смотрел на гравюру на стене, где веселый Мюнхгаузен летел на ядре навстречу туркам, и по созвучию к нему пришло слово "Мюнхен", а потом женское имя Гретхен и Грета Гарбо - заграничная дива, и город Дивногорск, и все, что связано с ним... На кухне капала вода, и со следующим словом "горы" он вспомнил пещеру, в которой заблудился в детстве, сталактит, освещенный предпоследней спичкой, и прозрачную каплю воды на его острие. На вкус она была горьковатой, и сейчас, через много лет, он снова ощутил на языке едкий вкус известковой воды. И сразу же пришло ощущение потерянности и страха, и комната превратилась в сырую, душную пещеру.

Тогда Глеб встал, включил свет и по голосам, доносившимся из соседней квартиры, понял, что наступило утро.

Как всегда по утрам, соседка ругала своего сына, а он отвечал тонким голосом, невнятным, монотонным, иногда плакал, соседка распалялась еще больше и, наверное, била мальчишку.

Глеб прошел на кухню, засыпал кофе в кофеварку и, пока она булькала на газе, сидел, думал о разном и слушал голоса за стеной. Похоже было, что мальчик заперся в ванной и плачет там один, а мать кричит на него из-за двери, и уже отец вклинил свой бас, и только неясно, кого он ругает - жену или сына, или, быть может, обоих.

Пришла Лида.

- Так и не спал? - спросила она, щурясь от света.

- Да, - сказал он, - думается о разном. Не спится.

- Как же ты будешь работать сегодня?

- Я привык. Я могу не спать по три дня.

- И не есть целый день, - добавила Лида. - И не видеть жену по году. Ты выносливый.

- Да, - согласился он, - слышишь, соседи опять ругаются.