Ведьма - Дональд Маккуин

В темноте штормовой ночи, разрываемой раскатами грома, мерцал единственный слабенький огонек. Нависающие валуны естественным амфитеатром закрывали его со стороны материка, направляя свет в сторону бушующего моря.

Черной блестящей стеной вздымался прибой. Волны нескончаемой чередой набрасывались на берег и в призрачно-светлом сиянии разбивались об острые скалы. Над пламенем, спиной к морю, сидела старуха.

Возле нее среди гладких камушков стояла серебряная чаша, немного позади виднелся треножник из человеческих костей. В верхней трети кости скреплялись, поддерживая золотой кубок, поверхность которого украшал выгравированный стилизованный осьминог.

Неожиданно старуха запела. Звуки, подобно иглам, пронизывали рокот прибоя. Вознося песнопения, моля о завоеваниях и добыче, голос обещал выполнить все пожелания бога Сосолассы. Продолжая петь, старуха поднялась на ноги и обратилась лицом к морю.

Порыв ветра отбросил капюшон, обнажив скрытую под ним голову. Подобно пене прибоя, на ветру в беспорядке забились длинные пряди седых волос. Гонимые ветром капли влаги оседали на грубых, изменившихся от времени чертах лица старухи. Ее темные, как у хорька, глаза злобно сощурились. Опущенные уголки тонких губ, прикрывавших крепкие белые зубы, вытянулись в тонкую дугу. Покрытое морщинами лицо напоминало карту путешествия, длившегося много десятилетий. Она была свидетелем начала, расцвета и конца многих жизней, словно время не властвовало над ней самой.

На несгибающихся ногах старуха подошла к морю, держа серебряную чашу, зачерпнула воды и, вернувшись к кубку, вылила воду в него. Выровняв кубок, она потянула за тонкую золотую цепочку на шее и вытащила странный изогнутый предмет. Он напоминал половинку широкого птичьего клюва. Заостренный конец тщательно отполированного металла сверкнул в свете костра.

Старуха заговорила, и казалось, голос ее принадлежал видению из кошмарного сна. Скрежещущий, хриплый, он напоминал шелест сухого песка.

— Сосоласса, охотник из Глубокого Покоя, отец бурь, услышь молитвы своей рабы. Я вверяюсь в твои руки. Вкуси и знай — я живу только для того, чтобы служить тебе.

Старуха провела «клювом» по большому пальцу левой руки. С бесстрастным лицом она возвратила талисман на прежнее место и подняла пораненный палец над кубком. В воду закапала кровь. Свет огня приглушил красный цвет, и только дымчатые темные завитки расползались по поверхности воды после каждой капли. Удовлетворенная, старуха подняла серебряную чашу и, держа кубок в другой руке, возвратилась к линии прибоя.