Очерк из книги «Письма из Африки»
…Выезжая из Стамбула в Афины на французском пароходе Donnaï, я любовался самым чудным видом, какой только можно встретить на свете. Небо, в течение нескольких недель покрытое тучами, наконец совсем прояснилось и зарумянилось великолепною вечернею зарёй. Ближайший азиатский берег был залит светом, Босфор и Золотой Рог казались огромными золотыми лентами, а Пера, Галата и Стамбул, со своими башнями, куполами и минаретами мечетей, тонули в золоте и пурпуре.
Donnaï поворотил свой нос к Мраморному морю и начал слегка волновать воду, осторожно протискиваясь между паровыми и парусными судами, ладьями и каиками. Константинополь — один из лучших портов Европы, и поэтому у подножия этого города, царящего с высоты своих холмов под двумя морями, кишит другой город — город кораблей. Как над тем городом возвышаются минареты, так над этим возвышаются мачты, а на них — целые радуги разноцветных флагов. И здесь шуму не меньше, чем там, на горе. И здесь, как там, смесь языков, рас, оттенков кожи, покроев одежды. Здесь увидишь все типы, какие можно встретить в прилегающих трёх частях света, начиная от англичан и кончая полудикими обитателями Малой Азии, которые стеклись в столицу, чтобы в качестве «каикчи» зарабатывать себе кусок хлеба.
Мы миновали мыс, на котором возвышается Старый Сераль. Пера, Галата и Стамбул начали сливаться в один скученный город, пределов которого невозможно обнять глазом. Ни Неаполь, ни какой другой город в свете не может равняться с этою великолепною панорамой. Все описания, начиная от Ламартина до Амичиса, — только бледное подобие действительности, ибо слово человеческое — только звук, и ни этих красок, ни этих форм, то стройных и воздушных, то гигантских и грозных, обрисовать оно не может. По временам мне казалось, что целый город очарованных дворцов висит в воздухе, а это чувство сменялось впечатлением такого величия, громадности и могущества, как будто из этого города ещё изливался страх на всю Европу, как будто в башне Сераскериата и ныне, как встарь, решались судьбы мира. С Мраморного моря теперь уж только самые крупные здания возможно было различать невооружённым глазом: Старый Сераль, часть стен Едикуле с семью башнями, святую Софию, Сулеймание и башню Сераскериата. Мало-помалу подножие города начинает скрываться под водой; прежде всего исчезает окружная стена, потом ряд низких домов, потом более высоких, потом мечети и их купола. Кажется, город тонет в море. На небе также темнеет, только ещё на стрельчатые минареты падают ещё красные и золотые отблески. И скажешь: это тысячи гигантских свеч, зажжённых над невидимым городом.
