Побег - Луи Анри Буссенар

Марселец и страстный охотник — эти два понятия неразрывно связаны друг с другом.

Мариус Плацане был молодым, не лишенным способностей инженером. По приглашению правительства Аргентинской Республики он руководил строительством участка железной дороги, соединявшего Мендозу с Кордовской линией, и вот уже четыре месяца жил в пампасах[1].

Дело продвигалось успешно, и инженер испытывал чувство законной гордости, видя, как удлиняются две ленты железной дороги, которой предстояло вдохнуть жизнь и принести процветание в Мендозу — маленький провинциальный городок, затерявшийся у подножия Кордильерских Анд.

Жизнь Мариуса делилась строго на две части. Одна была всецело посвящена надзору за укладкой шпал и рельс — единственной операцией благодаря ровной как стол местности, необходимой при строительстве аргентинской дороги. Другая, как нетрудно догадаться, заполнялась охотничьими вылазками.

Вскочив на быстроногого, как олень, красавца скакуна, пятнистой, словно охотничья собака, масти, Мариус, обычно осторожный, на этот раз увлекся преследованием пумы, уже раненной выстрелом из отличного карабина «Чинара». Дикий зверь, истекавший кровью, был вне себя от ярости и боли, а охотник, охваченный страстным желанием во что бы то ни стало убить царицу пампас и увезти на родину ее великолепную шкуру, пришпоривал неутомимого мустанга, который, казалось, не скакал, а парил в воздухе, точно ласточка.

Внезапно раздался пронзительный свист. Лошадь неожиданно упала как подкошенная, а всадник, пролетев по воздуху метров десять, грохнулся со всего размаху о землю и замер, потеряв сознание.

Прежде чем Мариус очнулся, из высоких густых зарослей выскочили четверо индейцев, заткнули ему кляпом рот, связали и обрубили «болас» — хитроумное приспособление, брошенное под ноги лошади.

Безжизненное тело Мариуса взвалили на поднявшегося мустанга, которого один из нападавших держал под уздцы. Остальные злоумышленники удалились, вернувшись через некоторое время уже на лошадях, скорее всего где-то украденных, и затем ускакали прочь, затерявшись в бескрайних просторах поросшей густой травой равнины.

После четырех часов бешеного галопа дерзкие похитители остановились. Тут же со всех сторон сбежались их соплеменники, с радостными криками выплясывая джигу[2] вокруг бедного инженера, воспринимавшего действительность как чудовищный кошмар.

Итак, он — пленник индейцев! Его ждет рабство. Нет, лучше смерть! На ум сразу пришли жуткие истории, рассказывавшиеся рабочими на стройке. Похищенные подобным образом европейцы попадали порой на долгие годы — десять, двенадцать, двадцать лет — в унизительное жестокое рабство к краснокожим, таким же кровожадным, но более хитрым и изощренным, чем их североамериканские братья.