Таинственная служанка - Барбара Картленд

1816 год

— Чтоб тебя черти взяли! Дьявольщина! Ах ты, дурень проклятый! Убери свои ручищи! Убирайся отсюда, слышишь? И чтобы я больше твоей мерзкой рожи здесь не видел! Ты уволен!

Камердинер стремглав выскочил из комнаты, а его лежавший в кровати хозяин продолжал сыпать крепкой руганью, более подходящей для солдатской казармы, чем для графской спальни. Мастерством браниться граф явно владел в совершенстве.

Выпустив пар, он почувствовал, что его ярость начинает понемногу спадать. Какое-то робкое движение в дальнем конце огромной спальни привлекло его внимание, и только теперь он понял, что там чистит камин какая-то служанка. Графу плохо было ее видно из-за резного изножья массивной кровати с балдахином, и, приподнявшись повыше на подушках, он повелительно сказал:

— Кто ты? Что ты здесь делаешь? Я не заметил, что в комнате кто-то есть!

Девушка обернулась, и больной заметил, что она необычайно худа. И ее личико под огромным чепцом казалось неестественно маленьким.

— Я… я чистила каминную решетку… милорд.

К его огромному удивлению, голос служанки был мелодичным и говорила она совершенно правильно, как говорят люди, получившие хорошее образование. Нежный голос, хрупкая фигурка и грациозность движений делали ее совершенно непохожей на крепких, розовощеких громогласных служанок. Граф смотрел, как она направляется к двери с тяжелым бронзовым ведром в руке.

— Поди сюда! — резко скомандовал он.

Она секунду помедлила. Потом, словно заставив себя повиноваться приказу, медленно подошла к кровати, и граф увидел, что девушка даже моложе, чем ему показалось издали.

Служанка остановилась у кровати, но он не успел ничего сказать, потому что увидел, с каким выражением она смотрит на его ногу, открытую выше колена, и на окровавленные бинты, которые его камердинер начал снимать с ран.

Граф уже готов был заговорить, когда она сказала — все тем же мягким мелодичным голосом:

— Вы разрешите мне… снять вашу повязку? Я имею некоторый опыт ухода за больными.

Граф удивленно посмотрел на нее, готовый резко отослать ее вон, потом не слишком любезно отозвался:

— Тебе все равно не удастся сделать мне еще больнее, чем сделал этот проклятый дурень, которого я только что прогнал с моих глаз.

Служанка подошла еще ближе к кровати, поставила на пол тяжелое ведро и остановилась, глядя на его ногу. Потом она очень осторожно отодвинула в сторону край повязки.

— Боюсь, милорд, что корпия, которой покрыли вашу рану, была приложена не правильно. Из-за этого она прилипла к ранам, так что вам наверняка будет больно — если только у нас не получится размочить ее теплой водой.