Моя жизнь на тарелке - Индия Найт

По-хорошему, мне бы сначала накатать страниц пятьдесят, потом мимоходом оглядеть себя в зеркале или, скажем, в витрине и как бы невзначай обрисовать свой облик. Н-да. Пожалуй, этот метод не по мне. Во-первых, уж слишком шаблонный, а во-вторых, от витрин я шарахаюсь. Нет чтобы расправить плечи, чуть склонить вбок голову и проплыть мимо, на ходу отметив кое-какие мелкие изъяны, — я как себя в витрине увижу, крика ужаса сдержать не могу. Кроме того, если уж все равно знакомиться, так чего резину тянуть? В конце концов, я же не психопатка в две тонны весом, с неистребимой растительностью над верхней губой и плоскостопием в придачу. И не худосочная жердь, измученная обезжиренными йогуртами и несварением желудка.

Так что давайте сразу расставим все точки над i. Здоровье у меня в порядке, чего не скажешь о моей подруге Эмбер (позже сами убедитесь). Конек Эмбер — булимия и высокохудожественная макулатура серии «Сам себе доктор». У меня другая слабость: играю роль жилетки, в которую плачутся все кому не лень. До двух тонн я тоже не дотягиваю, хотя и тощей меня вряд ли кто назовет, при моем-то шестнадцатом разношенном. Ну вот. С этим разобрались. Что еще? Рост метр семьдесят три, волосы темные, глаза зеленые. Как вам портрет? Секс-бомба, говорите? Ха! Только заикнитесь об этом Кейт, моей родительнице. Она тут же впадет в скорбь, будто у нее на днях трагически погибла горячо любимая кошка, и дрожащим от тоски голосом сообщит, что я «распустила себя до безобразия». Может, она и права. Но муж у меня есть, двое детей тоже наличествуют, так почему бы и не позволить себе кое-какие слабости? Отметить, так сказать, состоявшуюся семейную жизнь пончиком-другим. Или корытцем датского абрикосового джема, или, если уж на то пошло, упаковкой чипсов «Принглз»… И как следствие, в моем гардеробе стремительно растет количество резиновых поясов и балахонистых блузок (несмотря на давнюю мою тайную страсть к растоптанным кроссовкам и самым что ни на есть вульгарным обтягивающим футболкам). Впрочем, эту слабость я в себе безжалостно давлю. Выглядеть на родительских собраниях зачуханной домохозяйкой — радости мало. Словом, острой нужды в утягивающих трусах я еще не испытываю, но и нос от этого полезного изобретения человечества уже не ворочу. В точку. Лучше не скажешь.

Зовут меня Клара. Имя вполне сносное, в отличие от фамилии — Хатт, но и с ней можно смириться, а в самые паршивые моменты под рукой всегда есть прекрасный повод пожалеть себя. Полезно для здоровья. Детей у меня двое. Чарли — шесть, Джеку — три. Еще есть муж, Роберт, человек загадочный (интересно, все жены не в курсе, что творится в мозгах у мужей, или я одна такая?), но привлекательный. У меня есть работа на полставки в журнале, большой дом, куча шмотья и подруги, чокнутых среди которых гораздо меньше, чем вполне вменяемых личностей. Мне тридцать три года. И порой — чем дальше, тем чаще — я просыпаюсь с туманно гнусным чувством, что моей жизни чего-то недостает.