Пятьдесят на пятьдесят - Дик Фрэнсис, Феликс Фрэнсис

То, что просто скверное настроение перешло в устойчивую депрессию, я понял на Королевских скачках в Аскоте, когда толпа радостным ревом приветствовала возвращение очередного фаворита, до сей поры обделенного наградами.

Я спрашивал себя снова и снова, что здесь делаю. Обычно в это время в Аскоте либо слишком жарко и даже в летнем костюме обливаешься потом, либо льет дождь, и непременно промокаешь до нитки. И вообще я предпочитаю неформальную обстановку небольших и уютных ипподромов в Мидленде. Но мой дед, начинавший семейный бизнес, всегда использовал в качестве одного из главных маркетинговых инструментов возможность лишний раз появиться на публике рядом с королевскими особами. Утверждал, что это придает нам респектабельности, которой он всегда так жаждал.

Дед был, а я и по сей день — букмекеры. Парии мира скачек. Мы никому не нравимся, многие нас даже ненавидят, в том числе и те, кто зарабатывает на жизнь азартными играми. Со временем я обнаружил, что мои клиенты никогда не становятся моими друзьями, в то время как городские инвесторы вполне могли подружиться и установить самые близкие отношения с брокерами по торговле акциями. Большинство постоянных клиентов даже не знали моего имени. Или же не хотели знать. Что ж, по крайней мере, честно. Ибо и я тоже, по большей части, не знал их имен. Мы были просто участниками игры, где один из партнеров пытается разорить другого. Думаю, что в данной ситуации рассчитывать на взаимоуважение или дружбу просто глупо.

— Двадцатку на седьмой номер, — сказал высокий молодой человек в котелке и швырнул мне банкноту.

Я покосился на доску, где мелом были отмечены ставки на лошадь под номером семь.

— Двадцать фунтов на номер семь при соотношении одиннадцать к двум, — сказал я, забирая его банкноту и присоединяя ее к стопке других слева от меня.

Небольшой принтер заурчал и выплюнул билет, который я протянул молодому человеку. Он выхватил у меня билет и быстро отошел, словно не хотел, чтобы кто-то видел, как он общается с парией. Его место перед моей стойкой тотчас занял невысокий полный джентльмен в разноцветной жилетке, которая вела неравную борьбу с сильно выпирающим брюшком. То был один из моих постоянных клиентов на королевских скачках в Аскоте. Я знал лишь его инициалы — Эй-Джей, но, как они расшифровывались, понятия не имел.

— Сотню на Сильверстоуна, — прошипел он мне, сжимая в пухлых пальчиках свернутые в трубочку двадцатифунтовые купюры.