Копи царя Иоанна - Аркадий Бакторов

Это было похоже на бегство. Нет. Скорее, на смену караула. Один за другим гасли огни бомбоубежищ и бункеров, затихали глубинные стройки, наполненные прежде голосами сотен рабочих, стуком перекатывающихся составов и вагонеток, грохотом стальных машин, метр за метром вгрызавшихся в глинистую землю Москвы. Теперь в темноте, под высокими сводами из чугунного тюбинга, в переплетениях нескончаемых тоннелей гулко отдавался каждый шаг, журчание воды, медленно, но неукротимо разрушающей сталь и бетон.

Молчаливые люди с побледневшими от долгой службы под землей лицами уходили, открывая пытливому взгляду настоящий подземный город, знание о существовании которого для непосвященных раньше считалось преступлением. Что-то успевали спрятать, замуровать, задраив тяжелые люки и гермодвери… но чаще бросали все как есть, бежали, будто с корабля, над рубкой которого вот-вот должны были сомкнуться волны. На первый взгляд, это и вправду было похоже на бегство. В таких местах время словно застывало. Казалось, безмолвие и мрак навеки поглотили фантастическую паутину подземных сооружений.

Только с каждым годом все ближе и ближе к ним прорывались другие люди. Люди с поверхности, стремившиеся к новым знаниям. Перед их глазами впервые во всем размахе развернулся подземный город, равного которому нет в мире. Многомиллионные кварталы с освещенными широкими проспектами, высокие шпили башен, кольца дорог, опоясывающих столицу, оказались лишь надводной частью огромного айсберга по имени Москва, вросшего в землю до начала гранитных пород на глубине около километра.

Фонари диггеров бросали лучи на обесточенные своды секретных институтов и лабораторий, бункеров управления и связи, древние подземелья Кремля и Китай-города, отражались в забывших дневной свет водах московских речушек, давно замурованных в трубы.

Иногда диггеров опережали охотники за цветным ломом, оставлявшие после себя хаос и беспорядок, разбитую технику и обрывки проводов. Впрочем, они никогда не спускались на большие глубины и не интересовались древностями.

А многомиллионный город жил в привычном обывательском ритме, затихая по ночам в спальных районах, а по утрам и вечерам давясь в метро и автомобильных пробках. И каждый, ступая на привычный пепельный асфальт, даже не предполагал, что под ним на сотни метров вглубь простирается совсем другая сторона московской жизни, неизвестная просто потому, что туда не проникают лучи Солнца.