Милый старый Петербург - Пётр Александрович Пискарёв, Людвиг Львович Урлаб

В мемуарной литературе прошлая повседневная жизнь занимает особое место. Разные мотивы побуждали старожил взяться за перо.

Так, в 1892 г. петербургский чиновник С. Ф. Светлов составил подробный реестр повседневной жизни города (церковные обряды, домашняя жизнь, дома, квартиры, убранство улиц, сады и парки, транспорт, уличные вывески, туалеты, магазины, рестораны и пр.) под заглавием «Петербургская жизнь в конце XIX столетия», сопроводив его своими зарисовками. В предисловии к рукописи он писал:

В начале XX века, благодаря художникам круга «Мир искусства», обостряется интерес к Старому Петербургу^>[2], что нашло свое воплощение во всех сферах искусства, и в частности в литературе.

Однако в появившихся в печати в 1900–1910-х гг. (до катастрофы 1917 г.) воспоминаниях бытовая сторона Старого Петербурга рубежа веков представлена фрагментарно и избирательно^>[3]. Особую ценность представляют многочисленные свидетельства эмигрантов «первой волны»^>[4]. Как отметил Сергей Маковский, «русское прошлое воскресает в мемуарах эмигрантов „первого призыва“», что вызвано «потребностью преемственно связать себя с историческим прошлым»^>[5].

В воспоминаниях авторов русского зарубежья предстает подробная картина всех сторон жизни и быта Старого Петербурга конца XIX-начала XX вв.; при этом главное внимание уделяется родительскому дому и детству, звучит ностальгический мотив по «канувшей в Лету столице на невских берегах — и неповторимой красоте ее, и всему строю тогдашней жизни»