Золотая страна. Нью-Йорк, 1903. Дневник американской девочки Зиппоры Фельдман - Кэтрин Ласки

Нью-Йорк, Эллис-Айленд.

Сижу на деревянном чемодане с металлическими скобами. Мама говорит, я слишком тяжелая, чтобы сидеть на чемодане, сплетенном из ивовых прутьев. Такое чувство, что мы уже целую вечность провели в этом багажном отделении, хотя на самом деле всего два часа назад сошли с корабля. Моя старшая сестра Това говорит, что нужно смириться. Много времени уходит на то, чтобы пройти «оформление». Не знаю, что это такое. Знаю только, что, когда ты приходишь в жизнь, тебя рожают, а когда ты приезжаешь в Америку, тебя оформляют здесь, в Эллис-Айленд. Это как-то связано с кучей бумаг, которые мама держит в руках. И приходится очень долго ждать.

Това уже много узнала, потому что ходит по всей комнате. Она очень любопытная, собирает сплетни. Возвращается и начинает рассказывать тревожные вещи о каком-то «обследовании», которое нам предстоит проходить в следующей комнате. Если мы не пройдем обследование, нас могут задержать, заставить ждать или даже отправить обратно. В таком случае, когда же мы снова увидим папу?

В последний раз мы видели его почти два года назад. Он приехал в Америку раньше нас, чтобы заработать денег, которых нам хватило бы на билеты на корабль. Каждый месяц он ходил в обменную кассу, менял американские деньги на десять рублей и посылал их нам, на билеты третьего класса из Гамбурга в Нью-Йорк. Корабль отплыл именно оттуда — из города Гамбурга в Германии.

Но сначала нам пришлось добираться до Гамбурга. Мы жили в Заричке, маленькой деревне в Минской губернии в России. Потом я расскажу об этом подробнее. Меня зовут Зиппора Фельдман, сокращенно Зиппи. Я еврейка. Мне двенадцать лет. Я самая младшая из троих детей в семье. Мириам пятнадцать лет, а Тове семнадцать. Весы в кошерной мясной лавке показали, что я вешу восемьдесят девять фунтов (это отдельная история, как мы с Мириам прокрались в лавку Гульдена и взвесились). Как бы там ни было, я еду в Америку. Хотя нет, не еду. Я уже здесь. И я только что начала вести этот дневник. Мама подарила мне его перед нашим отъездом из Зарички. Я пишу на идише, но клянусь святой памятью бабушки, что ровно через год буду писать по-английски.

Тот же день, час спустя.

Комната регистрации, Эллис-Айленд.

Теперь мы оказались в самом большом помещении из всех, в каких я бывала. Здесь много длинных коридоров. Пока мы сидим в ожидании, мама прислонилась к Тове, положила голову ей на плечо и задремала. Парик соскользнул ей на брови. Она смешно выглядит. Мы с Мириам хихикаем и раздумываем, не поправить ли парик. Това считает, что лучше всего просто снять его. Она говорит, что в Нью-Йорке еврейские женщины показывают свои собственные волосы и ходят без париков. Она уверена в этом. Това говорит, что только на нашей родине считается неприлично показывать собственные волосы. Должно быть, это одна из идей, которые она подхватила в кофейне в Заричке, куда ходила со своими друзьями-умниками. Това думает, что знает все. Чего не знает, то придумывает. Но смеяться над ней не стоит. Нам помогли все эти сплетни, которые она здесь подслушала. Прежде чем нам пришло время подниматься по лестнице в эту комнату, Това предупредила, чтобы мы шли бодро и выглядели энергично, потому что медицинские инспекторы наблюдают за тем, как люди поднимаются по ступенькам. Если кто-то идет медленно или хромает, врачи могут это заметить и захлопнуть дверь в Америку прямо перед носом. Мы хорошо справились со ступеньками. Теперь наша очередь начинает двигаться. Врачи будут нас осматривать. Будем надеяться, что мы пройдем.