Таинственный рыцарь - Джордж Мартин

Лил мелкий летний дождик, когда Дунк с Эггом выезжали из Каменной Септы.

Дунк был на своем старом боевым коне — Громе. Эгг ехал позади верхом на Дожде, своем резвом молодом иноходце, ведя в поводу их мула по кличке Мейстер. На спине Мейстера громоздились доспехи Дунка, книги Эгга, скатки с постелями, шатер и запасная одежда, несколько кусков жесткой солонины, полкувшина медовухи и два меха с водой. На голове мула, оберегая ее от дождя, красовалась старая соломенная шляпа Эгга. Мальчишка специально прорезал в ней дыры для ушей. Собственную голову Эгга прикрывала новенькая шляпа, однако на взгляд Дунка, не считая дыр для ушей, между шляпами особой разницы не было.

У самых ворот, ведущих из города, Эгг резко натянул поводья. На железной пике прямо над аркой была насажена голова изменника. На первый взгляд, судя по оттенку кожи скорее розовому, нежели зеленоватому, она казалась свежеотрубленной, но над ней уже успели потрудиться падальщики. Губы и щеки мертвеца были разорваны и свисали лохмотьями, а вместо глаз зияли две дыры, плачущие редкими красными слезами, когда капли дождя смешивались с запекшейся кровью. Челюсть мертвеца отвисла, словно он обращался с речью к проезжающим под аркой путешественникам.

Таким зрелищем Дунка было не удивить.

— Как — то в детстве, в Королевской Гавани, я спер голову прямо с пики, — сказал он Эггу. Вообще-то на стену полез Хорек, поддавшись на подначки Рафа с Пудингом, а когда появились стражники, бросил ее вниз прямо в руки Дунка.

— Это был толи мятежный лорд, толи разбойник — рыцарь. А может, просто убийца. Голова как голова. Спустя пару дней на пике они все становятся одинаковыми.

Потом той головой они втроем пугали девчонок с Блошиной Ямы. Они гонялись за ними по переулкам, и не отпускали до тех пор, пока не заставляли поцеловать голову. Насколько он помнил, эта голова заслужила много поцелуев. От Рафа не могла убежать ни одна девчонка в Королевской Гавани. Хотя про эту часть истории он предпочел умолчать. Хорек, Раф и Пудинг были три маленьких чудовища, и я был худшим из них. Они с друзьями хранили ту голову, пока кожа на ней не почернела и не стала отваливаться. После этого все веселье от погонь за девчонками пропало, и однажды ночью они вломились в лавку горшечника и запихнули все, что от нее осталось в горшок.

— Вороны всегда начинают с глаз, — пояснил он Эггу. — Потом щеки обвисают и плоть зеленеет…

Он прищурился.

— Погоди-ка. Я знаю эту рожу.